"Жарь!"
Село Вознесенка,
4-я верста Лозово-Севастопольской ж.д.
близ г. Александровска, Харьк. губ.
сентябрь- ноябрь 1879 г.

Лучший способ сказать - это сделать
Эрнесто (Че) Гевара

А.Сыцянко: "В сентябре месяце на собрании у Кузнецова читал лекцию приехавший из Петербурга террорист (А.Желябов). Сущность его лекции следующая: «Террористы, исходя из того мнения, что при существующих условиях почти невозможно вести пропаганду как среди народа, так и среди общества, говорили: надо прежде добиться политической свободы в каком бы то ни было виде — в виде конституции или в виде буржуазной республики, для этого надо терроризовать, устрашить правительство, и тогда оно даст политическую свободу, при которой пропаганда будет более возможна"

А.Баранников:"В половине сентября 1879 г. я вместе с Андреем Пресняковым жил в Петербурге по Гончарной улице в домах № 5 или 7. Прожили там день или 1 1/2. Пресняков был. прописан под фамилией Масленникова. Отсюда мы уехали вместе в Харьков, куда я отвез в 2 чемоданах динамит и проволоку, полученные мною от кого — сказать не желаю. В Харькове остановились в какой-то гостинице, где я также не был прописан; с кем там встречался, сказать не желаю. Прожив в Харькове до половины октября, я уехал в Москву..."

А.Желябов: "В Харькове были сделаны кое-какие подготовительные работы, но предприятие было решено... исполнительным комитетом 26-го августа в Петербурге. Для этого решены были железнодорожные предприятия от Симферополя на Харьков, от Харькова на север к Петербургу и на юго-западных железных дорогах. Выбор места и все остальные подробности плана не могли быть решены 26-го августа, но распределение лиц было сделано тогда же. Я — южанин, знаю хорошо местные условия, и, по некоторым еще другим соображениям, я хотел действовать на юге и просил, чтобы мне отвели место в южных предприятиях. В них я и был участником.

Так, в Александровском, когда оказалась невозможность нападения в Крыму, я осматривал железнодорожный путь от Симферополя, наметил пункт под Александровском, и из Харькова известил об этом «исполнительный комитета», спрашивая: могу ли я рассчитывать на средства, а также и на участие. Мне отвечали, что участники есть и что я могу, не стесняясь средствами, начинать. Для цели организовать предпринятое, я отправился в Харьков, где, кроме меня, находились Колоткевич и еще некоторые другие члены партии, о которых вы услышите на последующем суде. Мы должны были обсудить предприятие коллегиально. Письмо мое в Петербург было выражением не только моих личных предположений, но также и их. Ответ «исполнительного комитета» был обсужден нами также коллективно. Затем «исполнительный комитет» ассигновал средства, назначил агентов, и я с ними вместе, а также при содействии новых лиц, «исполнительному комитету» неизвестных  и привлеченных на мой страх, таковы были Окладский и Яков Тихонов, отправились устраивать покушение под Александровском. До этих пор я в Александровске никогда не был. По получении ответа от «исполнительного комитета», чтобы начинать, я приехал 1-го октября в Александровск из Харькова. День был  ярмарочный."

С.Ширяев: "Борис (Желябов), условившись со мною о сношениях на будущее время, уехал на юг; он повез с собою около 1 пуда динамита, да несколько раньше было отправлено в Одессу около 1 1/2 пуда его. ...Вскоре затем представился случай отправить в Харьков, как я раньше условился с Борисом, остальной, предназначавшийся для южных целей динамит, пуд изолированного проводника, два индукционных прибора Румкорфа и несколько элементов Грене."

Из Дела об убийстве императора Александра II: "....Кибальчич узнал, что государь император, на обратном пути из Крыма, не поедет через город Одессу, и потому счел полезным отвезти одну из спиралей в город Александровск, где она была в неудовлетворительном виде: исполняя это последнее решение, он поехал в город Александровск и по дороге встретился с Гольденбергом."

Из Справки Одесского губернского жандармского управления - М.Т. Лорис-Меликову, 

29 марта  1880 г:."...В видах осуществления задуманного на съезде преступления, Гольденберг, как из показания его видно, ездил в Петербург, Одессу, Киев и Харьков. ... В тоже время он узнал, что в Петербурге уже заготовляется Ширяевым динамит для замышляемого преступления. ... В первых  числах сентября Гольденберг отправился в Харьков... Желая знать в какой степени знакомы Харьковские социально-революционные деятели с последними действиями революционной партии и результатами съезда в Липецке, а также сочувствуют ли они этому движению, Гольденберг,  по его словам, устроил при содействии Кузнецова и Блинова несколько сходок. На первой из них ... развивая теоретические взгляды свои на террористическое движение и не касаясь практических вопросов, Гольденберг, по его словам, пришел к убеждению, что понятия эти совершенно новы для большинства присутствовавших, но в тоже время заметил в молодежи желание ближе познакомиться с этими вопросами. Вторая сходка имела место у студента Осипова и на ней собралось около 40 человек. На ней, кроме Гольденберга, говорил также Андрей Жилябов, причем развивая те же положения, которых касался и Гольденберг, распространился в смысле возможности достигнуть путем террора влияния на общество и даже на внешние дела государства.

В 20-х числах сентября из Петербурга приехали в Харьков Ипполит Кошурников и Андрей Пресняков, привезя с собою около 3-х пуд. динамита и проволоку. Динамит этот первоначально хранился в гостинице, в которой они остановились, а затем у студента Нечаева и наконец у Гольденберга, нанявшего для себя квартиру в доме акушерки Сикорской. С приездом Кошурникова и Преснякова, между ними, Колоткевичем, Жилябовым и Гольденбергом начались, по словам последнего, совещания относительно приведения в исполнение состоявшегося в Липецке решения о взрыве на железной дороге. С этой целью Кошурников, еще раньше этого производивший, по объяснению Гольденберга, изыскания на Николаевской железной дороге, отправился для производства тех же изысканий на железнодорожном пути, пролегающем в Крыму, но поездка эта никаких результатов не имела. Затем решено было заложить мину под Лозово-Севастопольской дорогой и местом взрыва был избран Александровск, Екатеринославской губернии.

Для исполнения этого плана отправился в Александровск Жилябов и назвавшись Ярославским купцом Черемисовым, заявил в Думе желание открыть в этом городе кожевенный завод. Предложение это было принято весьма сочувственно в Думе и Жилябов, наняв вблизи полотна дороги дом, дал задаток."
 

Н.А.Сагайдачный: "Ездили мы с ним кругом города, останавливались в многих местах, он вставал с повозки и при осмотре местности говорил, что ему нужно было бы занять место вблизи какой-нибудь ямы, в которую можно сваливать нечистоты.

...Я обратил внимание, что он очень шустрый, одет он был в черный бурнус, на голове картуз, и по внешнему виду походил на купца."

Из Дела об убийстве императора Александра II: "А.Желябов: В дознании есть показание свидетеля Сагайдака, который указывает обстоятельство моего приезда,...скажу только, что, явившись в город с предположением устроить кожевенный, либо мыловаренный завод, или макаронную фабрику, я делал это просто как предлог, в действительности же я приехал чтобы зондировать почву. Из разговора со свидетелем я узнал, что кожевенный завод будет там уместен, и я на другой же день подал в управу заявление о желании устроить завод и просил об отводе под него земли на аренду. Об этом состоялось постановление городской думы. В промежуток этого времени я съездил в Харьков и вместе с остальными участниками, прибывшими туда я устроился в квартире Бовенко. Это было 7-го октября. Я выехал оттуда 23-го октября, и за все это время вел подготовительные работы, и устройство кожевенного завода ничуть не прекращалось."

Из заявления в городскую управу г. Александровска: «Желая устроить в г. Александровске кожевенный завод (сыромятного, дубильного и иного кожевенного производства), честь имею просить городскую управу:
1. Дозволить мне устройство вышеозначенного завода
и 2. Отвести для сего около крепости 1 200 кв. сажен, на условиях продажи при продолжении аренды.

Тимофей Черемисов (А.Желябов)."

Я.Н.Демогани, городской голова: "Все свои доводы Черемисов излагал вполне логично, убедительно и обнаружил в себе человека развитого, владеющего хорошо русским языком, чрезвычайно живого и знакомого с кожевенным производством."

Из дела об убийстве императора Александра II: "Получив разрешение думы на устройства этого завода, он выбрал себе участок земли близ полотна железной дороги, но в отводе этого участка ему было отказано, после чего он указал другой участок, вблизи селения Вознесенки, в стороне, противоположной от железной дороги.
В конце октября месяца, Черемисов (Желябов) поселился в доме мещан Бовенко с какою-то женщиною, которую он называл своею женою: с этого времени у него стали появляться новые лица, из коих двое оставались и жили у него — один около месяца, а другой несколько дней; постоянно говоря с своими хозяевами и соседями о своем намерении устроить кожевенный завод, он однако же, не принимал никаких мер к его устройству..."

Бовенко: "Поселившись у меня, Черемисов занимался получением разных бумаг и планов на уча- сток земли, ездил с землемером измерять этот участок, а жена его хозяйничала и сама готовила кушать. Спустя некоторое время после своего приезда Черемисов купил у меня повозку и у еврея Шампанского пару лошадей; он говорил постоянно о предполагаемом устройстве кожевенного завода, высказывал намерение до устройства завода открыть в моем доме шорню (еще в первый приезд Желябов говорил Сагайдачному о желании устроить также сыромятню, но будто бы дума не дала разрешения) и даже надеялся занять у меня весь дом. Жена его прожила всего недели три, а затем с ночным поездом уехала; пред отъездом, прощаясь с нами, спросила меня почему-то, какой у нас банк, городской или общественный. После выезда жены Черемисов продал мне лошадей и фургон, после того стал жаловаться, что ему жить дорого, затем получил какое-то письмо, стал тосковать и заявлять о том, что ему надо выехать, ибо к зиме он не успеет устроить завода, а жить без дела ему не расчет; недели через три после выезда жены Черемисов, уплативши мне за квартиру еще за три месяца, выехал из Александровска, объявив, что в первых числах марта он снова приедет. Таким образом, Черемисов жил у меня недель пять, а. жена его, недели три."

Из дела об убийстве императора Александра II: "Указанные Гольденбергом, как бывшие, кроме Желябова, участниками покушения на жизнь государя императора в г. Александровске, Андрей Пресняков, Яков Тихонов и Иван Окладский.

Из показаний упомянутых осужденных, а также из протокола осмотра места закладки ими динамитной мины видно, что два медные цилиндра с динамитом и другие приспособления для работ по устройству взрыва были заблаговременно привезены кем-то из злоумышленников в г.Александровск, в квартиру Бовенко.

В течении двух ночей производилась работа по укладке проволоки от грунтовой дороги, идущей от гор. Александровска в окрестные селения, к полотну железной дороги, на четвертой версте от города, по пути к станции Лозовой, затем последовала самая закладка двух цилиндров под шпалы, где они были уложены один от другого на расстоянии 34-х сажен; проволока, проложенная от проезжей дороги до обрыва, спускалась в овраг и затем, поднимаясь на насыпь железнодорожного пути, вышиною в 11 сажен, соединялась там с заложенными под шпалы цилиндрами, а от них шла к ближайшему цинковому листу, который сообщался со вторым листом, уложенным в 7 саженях от проезжей, дороги и, в свою очередь, соединявшимся проволокою с аппаратом, помещенным в телеге в момент неудавшегося взрыва."
 

Из Справки Одесского губернского жандармского управления - М.Т. Лорис-Меликову, 29 марта  1880 г:."В доме этом должны были, по предположенному плану, поселиться под видом устройства завода, Жилябов, Акимова (она же Баска), выдававшая себя за жену Жилябова, бежавший из административной ссылки Тихонов и неизвестный Иван, которые являлись в качестве рабочих. Предполагалось пробуравить в ночное время полотно железной дороги и вставив туда медную трубу, начиненную динамитом, произвести взрыв во время следования царского поезда. Необходимые для сего  инструменты и приспособления были, по словам Гольденберга, изготовлены под его наблюдением в Харькове. В то же время и в Одессе состоялось предположение о производстве взрыва на Одесской железной дороге, вследствие чего Гольденберг, отделив от бывшего у него динамита около пуда, послал таковой в Одессу с Татьяной Ивановой Лебедевой, которая должна была принять участие в Одесском взрыве. Устройство мины близ Одессы приняли на себя Колоткевич и Фоменко (М.Фроленко) , который должен был пристроиться сторожить на железной дороге и вблизи своей будки заложить мину под рельсы. По словам Гольденберга, Фоменко действительно пристроился на 14-й версте от Одессы сторожем при камнях, а затем получил место будочника и жил вместе с Лебедевой, выдававшей себя за его жену.
В половине октября в Харьков приехал, по словам Гольденберга, Степан Ширяев и сообщил, что Аврамик (так звали Гартмана) купил в Москве дом, откуда ведется подкоп под полотно железной дороги."

С.Ширяев: "В Харькове мне нужно было дать некоторые указания относительно покупки и изготовления вещей, нужных для Бориса (Желябов), а также опять исполнить поручения редакции, Затем, прибыв в Александровск, я обсуждал подробности предстоящей работы, объяснял, в какие условия должны быть поставлены приборы для успешного их действия, обучал Бориса обращаться с батареей и спиралью и пр."

В.А.Данилов: "Александр Сыцянко был в последнем классе реального училища. Его отец, лектор электротерапии в Харькове, имел мастерскую, в которой приготовлялись электрические аппараты для лечения. Ему нужны были 2—3 слесаря. При содействии сына в эти слесаря попали радикалы. Между ними был Ванечка Окладский. Ванечка работал в мастерской и в то же время заводил знакомство с другими рабочими города Харькова."

И.Окладский:"...Он (Желябов) предложил, не желаю ли я принять участие в цареубийстве Александра II. Когда я изъявил свое согласие, то он мне сказал, что с этого момента я должен временно прекратить всякую свою революционную деятельность... Желябов сообщил мне подробности выработанного им плана... где именно удобнее произвести взрыв императорского поезда Желябов выговорил себе право собственными руками просверлить насыпь, заложить мины и впоследствии соединить провода для взрыва поезда. Поэтому я и Тихонов только охраняли, его во время работы...

Перед самым началом работы на насыпи, к нашему несчастью, пошли сильные дожди-ливни, и с окрестных высот вода вся устремилась в овраг... стремительно несшаяся вода несла с собой разный древесный мусор, который засорял проходную трубу, что уже было опасно для насыпи, так как вода, не имея выхода, поднималась выше и выше и своим напором пропитывала насыпь и разжижала ее грунт...

... Каждую ночь железнодорожная охрана раза четыре или пять с фонарями спускалась по насыпи к трубе и осматривала ее. Пришлось работать в промежутках между осмотрами, которые мы хорошо изучили по часам,

Желябов выговорил себе право собственными руками просверлить насыпь, заложить мины и впоследствии соединить провода для взрыва поезда. Поэтому я и Тихонов только охраняли его во время работы на некотором расстоянии... Самым опасным делом была переноска снаряженной мины со вставленными запалами, а также опускание ее на место... Приходилось несколько раз отвозить мину обратно в город на квартиру, за всю ночь не удавалось выбрать удобного момента для опускания: то проводили поезда, то сторож осматривал путь, то, наконец, приходила охрана...

Самым опасным делом была переноска снаряженной мины со вставленными запалами, а также опускание ее на место. Перенести требовалось на расстояние саженей двести от места, где стояла телега с лошадьми на грунтовой дороге, а подъехать ближе было невозможно, местность не позволяла, причем приходилось несколько раз отвозить мину обратно в город на квартиру, так как за всю ночь не удавалось выбрать удобного момента для опускания: то проходили поезда, то сторож осматривал путь перед проходом поезда, согласно инструкции, которая в то время строго соблюдалась, то, наконец, проходила охрана. Пролежав на земле всю ночь, под утро приходилось тащить мину обратно к телеге и ехать домой..

Наконец, Желябову удалось заложить первую мину... Желябов ночью почти ничего не видел, он страдал известной болезнью глаз, которая в народе зовется куриной слепотой, и Тихонов его всегда водил на работу и обратно за руку.

При закладке второй мины едва не произошло не счастье. В то время, когда Желябов стал опускать мину, показался сторож... Пришлось (выхватить мину, опуститься пониже на насыпь и залечь на земле...

Лопаты не было, был скребок, потому что неглубоко пали, а просто, подцепивши чуть сверху, засыпали. ...Буром просверливали, цилиндр вычистили и только засыпали... Ночи были бурные, могли быть случаи, что или я один ходил, или Тихонов один.

У самой мины провода шли на 200 сажень с сторону.

... Ночи были очень темны, с сильным ветром и дождями и мы, к своему удивлению, начали блудить, заблудились, попадая в разные ямы и мелкие овраги... Желябов с Тихоновым несколько раз не находили дороги и приходили на квартиру страшно измученные. "

Из дела об убийстве императора Александра II: "16-го ноября, Пресняков, поселившийся в гор. Симферополе, для получения сведений о времени выезда государя императора из Крыма, приехал в г. Александровск и сообщил своим единомышленникам, что государь император проследует чрез гор. Александровск 18-го числа того же месяца. В этот последней день, часов в 9 утра, Тихонов, Желябов, Окладский и Пресняков, поместив в телегу аппарат, поехали к тому месту, где у них были заложены минные проволоки, и здесь Окладский, вынув из земли концы  проволоки, передал их Желябову: когда императорский поезд вышел со станции, и несколько вагонов его прошли уже над тем местом , где была заложена мина, по сигналу Окладского: «жарь»,—Желябов сомкнул цепь, но, по неизвестной причине, взрыва не произошло, и императорский поезд проследовал благополучно мимо злоумышленников.

А.Желябов: "Утром 18-го ноября, я, вместе с другими участниками, выехал на повозке к месту, где была заложена мина — это громадный овраг: по отвесу 11 сажен, по откосу больше; вот в этом месте было заложено два снаряда по такому расчету, чтобы они обхватывали целый поезд. Нам известно было, сколько вагонов должно быть в царском поезде, и обе эти мины захватывали собою поезд определенного количества вагонов. Итак, утром, 18-го ноября, получив ранее извещение от Преснякова о том, что царский поезд выйдет такого-то числа, или, правильнее сказать, не получив извещения, так как, по предшествовавшему уговору, неполучение известия должно было означать, что изменений нет, т. е. что поезд выезжает в день, который был известен нам рaнее,— но я указываю потому, что мне придется еще сказать, что Преснякова в Александровске не было."

И.Окладский: "После сообщения Преснякова, мы с лихорадочной поспешностью старались окончить скорее работу, но эта поспешность нам мало помогала, так как невозможно тяжелые условия работы остались почти те же, такая же темнота, которая нас сбивала...

... В довершение всего нам стало казаться, что за нами следят и хотят нас схватить на месте преступления и ;как бы окружают нас, заходя со стороны насыпи. Мы положительно галлюцинировали; смотришь и видишь: действительно, кто-то стоит и смотрит, а когда подползешь по земле поближе, то увидишь, что это стоит безобидный столб с подпоркой. В одну такую ночь, когда лил сильный дождь с ветром, мне казалось, что какая-то массивная фигура надвигается медленно на меня. Я пополз навстречу и в нескольких шагах прицелился из револьвера, чтобы выстрелить, но в последний момент тихо окликнул; оказалось, что это Желябов, который как-то отошел от Тихонова, заблудился и медленно двигался со стороны насыпи...

Может быть, физические страдания тоже подействовали на нервную систему Желябова, так как он положительно дрожал и коченел от холода, лежа в грязи, мокрый до костей во время работы. Как мы его ни уговаривали не ходить с нами на работу, доказывали, что обойдемся без него... уговорить Желябова было невозможно...

В день проезда 18 ноября 1879 г. Желябов, Тихонов и я выехали в телеге, запряженной двумя лошадьми, (а «Баска» еще раньше уехала из Александровска). Желябов чувствовал себя бодрым, хотя имел вид человека измученного, как бы перенесшего тяжкую болезнь... Мы подъехали к оврагу. Я вынул провода из земли, из-под камня, сделал соединение, включил батарею и, когда царский поезд показался в отдалении, привел в действие спираль Румкорфа и сказал Желябову: «Жарь!». Он сомкнул дровода, но взрыва не последовало, хотя спираль Румкорфа продолжала работать исправно..."

А.Желябов: "Так вот, 18-го ноября, судя по признакам. мы не сомневались, что поезд проследует в определенный час, и мы стояли на месте, и хотя внешние признаки поезда заставляли сомневаться, чтобы это был поезд царский, тем не менее под поездом были сомкнуты батареи согласно тому, как изложено в. обвинительном акте. Я замкнул батарею, т. е., соединил токи, но взрыва не последовало. Оттуда мы отправились для кое-каких опытов, чтобы распознать причину невзрыва."

В.Н.Фигнер: "...Мы услыхали, что царский поезд благополучно проследовал по Лозово-Севастопольской железной дороге через Харьков: покушение по этой дороге под Александровском, организованное Исполнительным Комитетом в лице Желябова, Якимовой и рабочего Окладского, не состоялось. Мина под железнодорожное полотно была заложена, провода от нее отведены далеко в поле, и при проезде царского поезда действующие лица находились на местах, но взрыва не последовало, потому что, по одной версии, электроды были соединены неправильно и искры не дали. 

...В Спб. Комитет назначил комиссию для выяснения, почему не произошло взрыва. В нее были выбраны Ширяев, Морозов и А. Михайлов. Желябову предложили показать, как он соединил электроды, и Желябов соединил их неправильно. А распространенным предположением было, что провода после закладки были повреждены по какой-нибудь случайности."

И.Окладский: "Запалы были плохо изготовлены, что впоследствии и подтвердилось".

"Народная Воля", №4, 1880: "Исполнительный Комитет заявляет, что произведенное ...под г. Александровском и подготовлявшееся под Одессой покушение на жизнь царя—произведены по инициативе его, Исполнительного Комитета, согласно с общим планом, установленным осенью прошлого года, с целью приведения в исполнение смертного приговора над Александром II, постановленного Исполнительным Комитетом 26 августа 1879 г."

А.Желябов: "Спустя некоторое время, мы вынули проводники, а снаряды оставили под рельсами, так как наши техники давали ручательства, что, по меньшей мере, в продолжение двух лет, взрыва не последует. В то время начались уже заморозки, выпал снег, производить раскопку не было возможности, снаряды же могли нам пригодиться весной — по всему этому мы их и оставили."

И.Окладский: "Желябов был в особенно угнетенном состоянии духами сказал, что в тот же день уезжает в Харьков... Я начал его просить остаться для того, чтобы выяснить причину, почему не произошло взрыва.

— Здесь взрыв не удался, так удастся в другом месте, — ответил Желябов.."

Из дела об убийстве императора Александра II: "...В половине ноября месяца, выехала из г. Александровска женщина, называвшая себя женою Черемисова, а в двадцатых числах ноября уехали оттуда — Черемисов и находившиеся с ним в сношениях два лица; при этом Черемисов наскоро продал имевшихся у него лошадей и телегу и оставил в доме Бовенко всю мебель.

Желябов:...Раньше уехала моя хозяйка, затем другие участники, наконец, 23-го ноября, выехал и я из Александровска. "

В.А.Данилов: "Кружок Сыцянко, Блинова и других, в то время, когда организовались 3 совместных взрыва, держал склад или был этапом, где на перепутьи, временно хранились разные вещи: бурав, спирали Румкорфа, также нелегальная литература. Александр Сыцянко имел преимущество пред другими членами кружка. У его отца был собственный дом. Отец предоставлял детям полную свободу. В рассказываемое нами время отец Сыцянко строил второй дом. Нижний этаж этого дома настолько был достроен, что там поместилась сапожная мастерская, верхний этаж еще не был гож для жилья. Чердак тоже считался не жилым местом. Александр Сыцянко использовал этот чердак, как склад для нелегальной литературы. У молодого Сыцянко временно сохранялся бурав, которым сверлили стену, спирали Румкорфа, оказавшиеся не нужными после неудачного покушения под Александровском. Все это хранилось у Сыцянко в мастерской его отца.

Мальчик, ученик сапожника, живший в недостроенном доме нижнего этажа, чем-то провинился. Он, скрываясь от наказания, залез на чердак. Желая найти укромный уголок, он как раз попал на склад революционных изданий. Забывши об опасности, угрожавшей ему за его проступок, или, может быть, своей находкой рассчитывая загладить вину, мальченка побежал с этой находкой к своему хозяину. Хозяин донес в жандармское управление. В ту же ночь был обыск. Нашли спираль Румкорфа. Арестовали утром Александра и его отца, нашли некоторые заметки с адресами других лиц кружка: Богуславского, Кузнецова, Блинова, Гейера. После обыска всех арестовали."

Ф.Энгельс: "...— Революция... может разыграться каждый день... И если когда-нибудь бланкистская фантазия перевернуть целое общество действием одного маленького заговора имела некоторое основание, так именно теперь в Петербурге, раз огонь будет приложен к пороху... Пусть только сделают брешь, которая разрушит плотину, — поток сам скоро образумит их иллюзии... "

К.Маркс: "Если русская революция послужит сигналом революции пролетариата на Западе, и таким образом, обе дополнят друг друга, то существующее общинное землевладение в России может послужить исходным пунктом коммунистического развития".

А.Желябов - Н.А.Сагайдачному, 14 марта 1880 г.: "Многоуважаемый Николай Афанасьевич.

Прежде всего посылаю вам с семейством сердечный поклон и пожелание всего лучшего. Получили вы или нет мое письмо из Тамбова? От вас я не имею никакой вести. Как то вы поживаете и семейство ваше? Прошлый раз я писал вам, как устроился на зиму. У свояков без меня дело пошло из рук вон плохо. Стали уговаривать, поведем дело говорят, вместе. За управление дают мне одну часть, за капитал другую, а я думаю одного из них перетянуть к вам с собою. Что будет впереди увидим а , пока многоуважаемый Николай Афанасьевич прошу вас отнесите прилогаемые двенадцать рублей в управу за землю мною арендованную. Это за следующее полугодие. Получите расписку и храните у себя. Маша кланяется вам и целует Лукерью Ивановну безщетное число раз. Через полтора месяца ей предстоит разрешиться от бремени и родные и думать не хотят чтобы она ехала на чужую сторону теперь. Сказано бабы.

Ну прощайте будьте здоровы. Пишите прямо в Тамбов на мое имя. У нас знакомый почтальон.

Уважающие вас Тимофей и Марья Черем.

Передайте нашъ поклон Тимофею Родионовичу с супругою. Если квартира нанята с мебель[ю] пусть будет у них или возьмите к себе. Лишний рубль детям на гостинцы. Пусть нас не забывают."