ПИСЬМА ПОСЛЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ 5

97. М. В. Новорусскому,

11. XI. 09. Лондон.

Дорогой Миша! Пишу несколько строк наспех. Письма ваше (открытку) получила. Странно, что только теперь вы, сообщили Ариан, что я отказалась писать. Но вышло недурно: после вашей открылки я села писать «впечатления» и написала очень живую статейку, которую послезавтра пошлю ей. Редко пишу, потому что или занята, или устала, и тогда неохота писать. Сегодня у меня митинг вне Лондона, оттого и кончаю. Привет вам и Поле 1. Не забывайте меня.
В.

1П.М. Новорусская, жена Михаила Васильевича.

98. М. В, Новорусскому.

Из Лондона

24. XI. 09.

Дорогой М[иша]! Получила вашу открытку. Я доселе не ответила о вещах, оставленных мной, ибо никаких распоряжений еще не делала, так как не знаю, там ли знакомая, которой они вручены. Когда узнаю, извещу вас. Спасибо за сведения о товарищах. Кто-то искал Тр[игони]. Где он теперь? А у Фрола огурцы и колодцы не ладятся, и, кажется, работает впустую. Он писал недавно. Я написала статью об административной] ссылке по документам, доставленным оттуда. Редакция«Рус[ского] Бог[атства]» находит, что много цифр и мало перцу с солью. Мне переделывать было бы очень трудно, и я написала поговорить с вами. Вам сразу бросятся недостатки в глаза, и вы могли бы обработать, как надо для журн]альной] статьи. Из вознаграждения могли бы взять, сколько найдете нужным для оплаты затраченного вами труда. Судя по вашим обозрениям в «Образовании», вы могли бы сделать то, что в данном случае требуется. Я еще сижу здесь и даже продолжаю брать уроки английского] языка. Ну, привет вам обоим.—Уютно ли—тепло ли живете?? В.

Спросите Пятницкого, пожалуйста, будет ли он печатать «Историю вел[икой] революции]» Кропоткина?? Просили узнать. Он не пишет.

99. П. А. Кропоткину.

24. XI. 0,9.

Дорогой Петр Алексеевич.

Ваша надпись на моей лекции страшно обрадовала меня. Знаю, вы не стали бы хвалить, если бы были другого мнения.

А теперь я написала статью «В защиту Финляндии», которая давно лежала у меня на душе, после того, как, живя там, я узнала из книг и личного общения многое об этой стране.

Смею думать, что статья хороша и написана со знанием дела и с чувством 1.

Mrs Garnett взялась переводить и завтра же начнет. Я уверена, что вам понравится, и я хотела бы прочитать вам в русском тексте (у меня есть дубликат), ожидая, что вы или сами отрекомендуете ее в «19 Century» или куда, или же одобрите, чтобы я сделала это через Ferris 2.

Чтение займет не более % часа, так что я не измучаю вас a la Malarevsky, который до слез насмешил меня, рассказывая об интересе, проявленном вами при 3-часовом чтении его беллетристических рапсодий.1

Ваша Вера.

Вчера Соскис сказал, что Брэйльсфор3 и Nevinson4 тоже сейчас пишут статьи о Финляндии. Если моя не упредит их, то окажется, вероятно, за бортом.

1 Статья была совершенно негодная, как я увидела позднее, такая негодная, что я ее истребила.

2 Из «Daily News», который писал обо мне в этой газете, один из главных сотрудников.

3 Писатель.

4 Журналист.

100. М. П. Сажину.

29.XI. 09.г[ Лондон.]

Дорогой Михаил Петрович.

Вышлите мне, пожалуйста, обратно мою работу для изменения в том направлении, как писал Ник[олай] Федорович]. Одновременно с этим я пишу и ему, что попробую внести изменения.

Что это Женя не пишет? А я постаралась, и такое длинное письмо отправила ей в последний раз.

Послезавтра или через 2 дня, не позже, я вышлю вам свою статью о Финляндии] и прошу немедленно передать в редакцию и известить о получении се. Прошу вас. Я уже недолго пробуду здесь, но своевременно дам знать о времени отъезда. Одевшись в шерст[яные] фуфайки, не так страдаешь от тумана, хотя горло вот уже 10 дней болит и не хочет выздороветь. Привет всем нашим. Жду от Лиденьки ответа об англ[ийских] книгах.

101. М. П. Сажину.

6. XII. 09, [Лондон.]

Дорогой Михаил Петрович. Посылаю вам статью мою для немедленной передачи в редакцию, напомнив им, что по сюжету ее надо поместить поскорее, ибо события идут и она может «устареть». Я очень хотела бы, чтоб ваш журнал принял ее. Если же нет, то я думаю, что такой легалистский конституц [ионный] орган, как «Вестник Европы», может взять ее. Вы это не принимайте за что-нибудь обидное, ибо у вашего журнала конъюнктура может быть такая, что не найдут удобным. И я пишу это вам, лично, а не для сообщения другим, чтоб не приняли за что-нибудь неподходящее— все дело в сюжете. Итак, если не возьмут, то отошлите в редакцию «Вестника] Евр [опы]»1 с письмом на имя М[аксима] Ковалевского, что посылаете статью по моей просьбе. Я почему-то думаю, что для "Р[усского] Б[огатства]" статья не будет цензурной. Но вам всем виднее. Это-то и заставляет меня написать предыдущее. Если поместят, деньги вышлите сюда.—Я простудилась, и 3 недели болит горло, а вчера уже решила лежать в постели и пишу в ней. В субботу было интересно посмотреть на английскую демонстрацию по поводу бюджета на Трафальгар-сквере. Ни одна, виденная мной, не была так грандиозна. Двадцать тысяч народу! Зато простуда обострилась! В.

1 Статья о Финляндии, очень слабая. Не принята.

102. М. П. Сажину. 14. XII. 09.

Дорогой Михаил Петрович. Вашу открытку, опущенную 28 ноября, я получила. Буду ждать с интересом мнения и решения редакции о моей статье, которую здесь так хвалили.

20-го числа нов. ст. (декабря, конечно) я уже не буду в Англии—отправляюсь на юг. Прямо вся машина расстроилась: гулять негде, и в тумане купаясь—какое гулянье? Совсем не гуляю, и это отражается на нервной системе. Моя комната— в роде, как после Мессинского землетрясения, только вместо воды опрокинула чернильницу, и пошли такие грязевые потоки, что все перепортила на столе. Везде беспорядок, картонки, бумага, тысячу писем—все вывалено для ликвидации. Лондонцы все уж предвкушают Рождество: лавки блестят детскими игрушками, и детвора, стоймя, стоит у витрин над диковинками, ценой в пенни. И мне ужасно хочется в Париже устроить елку, чтоб насладиться еловым запахом, запахом восковых свеч и блеском гирлянд. Рукописи сегодня я еще не получила, верно, придет завтра или Послезавтра. Письма, если придут какие после 20-го дек[абря] это ничего—мне их перешлют, а к этому числу надо писать на адрес Верочки. Я буду у нее. Туда же пошлите извещение, что отосланные сегодня в уплату 250 рб. 1 вы получили. Это, так сказать, двойной взнос.

Фотография № 8—Томск, и № 2—Тобольск. А Лидиньке, пожалуйста, передайте, что пакет с письмами я получила и благодарю: мне они показались интересными. Последнее ее письмо было от 26 ноября, и в нем она еще не пишет мне, что я исполнила данное обещание. Что старушка наша Женя? (Ха!)

0 книгах—я передам здесь адрес, как писала Лиденьке. Обнимаю всех стариков и старушек. «Молоденькая».

1 Для каторжан.

103. М.П. Сажину.

17.  I. 10.

Дорогой Михаил Петрович! В воскресенье я выслала под заказной бандеролью синюю тетрадку со статьей о женском движении а. На адресе было только: контора «Р[усского] Б[огатства]», улица и дом. Так как Л[идия] Ник[олаевна] не пишет, что она получена, то боюсь, что вы не обратили внимания или она не предупредила вас. Пожалуйста, рассмотрите получку, ибо необходимо спешить, а то работа пропадает и календарь выйдет из печати. Лид[ия] Ник[олаевна] должна была вызвать по телефону редакторшу немедленно, п. ч. каждый день дорог, и отдать ей.

1 Для «Женского календаря» Ариан.

На-днях писала Евг[еиии] Ник[олаевне], но не знаю, верно ли написала адрес—дошло ли?

Скажите Лид[ии] Ник[олаевне], что лекарство получила, суконных туфель не надо, ибо теплой обуви достаточно, и что она напрасно наводила справки о 115 рубл., когда я ей сказала, что я знаю, от кого и что это за деньги (и о 100 р. и о 15 р.—знаю), я сама спросила Анну Павловну1. Относительно Мих[аила] Николаевича]2 благодарю ее, что ответила насчет справки—сама я, конечно, ничего не могла бы сообщить.

Относительно биографии Гр[ачевского]—она у Семевского, и когда нужно будет печатать, тогда можно будет взять. Странно, чем будет наполнен журнал «Минувшие Дни», если и 20 лет назад им считается «животрепещущим». Верно, один Пьер Боборыкин будет царить там.

Когда же мы теперь с вами увидимся? Крепко жму руку.

Сделайте одолжение, выручите от Ник[олая] Федоровича мою тетрадь по статистике 3. Она осталась у него перед его отъездом за границу, и множество раз ему напоминали о ней и нет возможности получить. Тетрадь—переплетенная, в светлой мраморной бумаге. Пусть и Лид[ия] Ник[олаевна] требует эту тетрадь—она отдавала ее.

1 Корба.

2 Тригони.

3 Лекции (12), составленные Яновичем в Шлиссельбурге для меня.

104. М. П. Сажину. 20. I. 10.

Дорогой Михаил Петрович. Ваше письмо получила. Корректуру доставила по принадлежности, и карточка ваша уже у меня. Вы не написали, сколько экземпляров] вам надо. Поэтому я думаю заказать 3. Одну для себя, а 2 для вас. Пишу вам в постели. Мне пришлось много хлопотать здесь по делу, интересному для меня: делу милосердия, и погода была скверная. Я простудилась. Ларингит и бронхит, и два дня пролежала в Постели. Завтра встану, но нельзя выходить, ибо в горле не благополучно. Умер вчера Шишко; у него был порок сердца и уже 3 раза была эмболия. Вчера окончательно доконала. Печать смерти была уже на нем, когда я видела его за несколько] дней раньше. Вы пишете, что нужны деньги и деньги 1. Они будут. Обнимаю всех.

1 Для политических каторжан.

105. М. П. Сажину.

21. I. 10.

Дорогой Михаил Петрович!

Для деловой переписки мне необходим адрес Коли. Но от сестер не могу добиться его. Лиденька говорит даже, что не знает его, хотя справляла там новоселье (!!!). Уж не знаю почему ей так трудно узнать, если действительно ее возили туда в бессознательном состоянии. Надеюсь, что вы не замедлите исполнить мою просьбу.

В. Фигнер.

106. Н. П. и Е. В. Куприяновым.

28. I. 10. Париж.

Дорогая Наташа и тетя Лиза! Получила я, мои милые, вашу открытку и Наташино письмо. Спасибо, и поздравляю вас с наследником дома Куприяновых и чтоб он вырос вам на утешение, дому на прославление. Карточку Шуры2а тоже получила. Живые такие глазки у мальчика—премиленький он. Но жаждет сердце мое иметь в маленьком виде Олю и Алешу. Я так их люблю, и верно они теперь выросли очень и стали не менее интересными, чем были. Отцам их мой привет, и память о них живет, не умирает, где бы я ни была.

1 Перимов, мой крестник.

Наташа! ты моя такая ласковая, а вот ты сделай-ка мне добро.

1) Мне нужна фотографическая] карточка или хорошая открытка института и сада его, внутренность сада. Там было так хорошо и мне это нужно для моей книжки.

2) А еще у Анны Ив [ановны] Бравиной 1 надо попросить и снять копии с моих институтских карточек. У нее есть очень интересные. И они мне необходимы. Надо заказать копии.

1 Моя бывшая классная дама в институте.

3) Мне нужны также копии с 2-х имеющихся у вас портретов бабушки и дедушки. Какие сделаете расходы, я возмещу; только прошу, не пренебрегите моими интересами и не забудьте моей просьбы. 

Я забыла, у кого из родни есть портрет отца—дагерротип с Екатериной] Алекс[андровной], тетей, матерью Веры Шулинской.

4) Мне хочется иметь копию с этого портрета и с портрета мамаши с отцом, где он сидит, она стоит.

Единственный, где они вместе. Из детских портретов у меня есть только: я с матерью и та группа институтская за самоваром, которую ты, Наташа, прислала. Это письмо сохраните и заглядывайте—исполните мои заказы и просьбы.

5) А еще мне необходим наш старый никифоровский дом. Добудьте его мне, где хотите. Вот, если, Наташа, ты исполнишь мои эти просьбы, и я тебе отплачу добром за твое добро. А трудно издали чего-нибудь добиться: всегда говорила об этом и, кажется, писала, писала!—Мои приключения в Париже, может, знаете? Автомобиль чуть не раздавил меня. Вся была в синяках, а если бы не присутствие духа, то пли убил бы, или раздробил обе ноги. Потом захворала инфлюэнцей и вот неделю не выхожу. Еще у Верочки в квартире кран оказался испорченным и открылся. Произошло наводнение, и так как хозяйка у нее больная сердцем, то мне одной пришлось откачивать воду и я босая и в 1 рубашке должна была всю ее убрать из 3-х комнат, которые затопило. А теперь весь Париж наводнен. У нас в доме 2 дня нет воды, ибо водопроводы испорчены} нет газа в кухне, ибо газопроводы тоже подверглись порче. В довершение всего уголь весь вышел, печи не топлены, кушанье не готовят, и поставщики отказываются доставлять уголь. Газеты полны описаниями всяких неблагополучий, погода скверная, дождь, мокрый снег, и инфлюэнца привязывается ко всем и каждому. Мне пришлось обратиться к дантисту, но болезнь прервала мои хождения, а теперь его улица затоплена и жители ее эвакуировались. Сейчас мне очень холодно и есть хочу,—да нечего, так как я у знакомых и не люблю распоряжаться в чужом доме, а из них никого нет, и они все не едящие какие-то, вегетарианцы. Посему простите, что заканчиваю свою повесть и перехожу к начатому роману, за которым забывается действительность.

Впрочем, у меня здесь была одна очень хорошая удача, которая дает возможность помогать нуждающимся, и эта удача покрывает все, включая и то, что под ложечкой посасывает.

Целую вас крепко.

Пишите: M-elle Stakevitch pour M-me Figner. 13, гае Val de grace. Paris.

107. С. Г. Кропоткиной.

16. II. 10. Вторник.

Дорогая Софья Григорьевна. Только сегодня могла исполнить ваше поручение, а между тем, наша знакомая была даже в Рапалло, и так досадно, что вы ее там не видали. Она говорит, что докторесса ей сказала еще в пятницу, что вы не вернулись. Ну, ответ как раз такой, какого я ожидала. Она категорически отрицает, чгобы что-либо подобное происходило между г-жей Эф[рон] 1 и ею. Что брать из сумм Кр[асного] Кр[еста] на посторонние цели было всегда противно ее взглядам и она никогда не пошла бы на это.

1 Урожденная Дурново («Лиза»).

Что она сам вносила в Кр[асный] Кр[ест] взносов на 500 р. ежемесячно и, значит, нечего было и спрашивать кого-либо, если бы возник вопрос, что, однако, невозможно по ее взглядам и не бывало в ее практике.

Что по своему имущественному положению она никогда не могла нуждаться в такой сумме, п. ч. располагала гораздо большим, и ее не затруднила бы нужда для чего бы то ни было в еще более крупной сумме.

Затем—память у нее точная и сильная и никаких долгов у нее никогда не бывало.

Когда вы мне рассказывали, то я диву давалась—так это было противоестественно для данного лица, так противоречило всему строю ее взглядов, ее характеру, ее отношению к деньгам и к людям. Когда, до ее приезда, я рассказала об этом деле моему хозяину, то он, подобно мне, сказал, что это совершенно не похоже на нашу знакомую и друга.

Итак, она с твердостью говорит, что это какая-то ошибка, что в ее жизни ничего подобного не происходило и не было. Вот ее непоколебимый ответ, который я передаю вам в точности, и в правдивости его сомнения быть не может.

Целую вас, дорогая Софья Григорьевна, и всех ваших.

Не найдете ли вы полезным сообщить имя товарища г-жи Эфрон, который передает это?

Сообщите это мне. Ваша В.

108. М. В. Новорусскому.

22. II. 10. Париж.

Дорогой Михаил Васильевич! На ваше письмо я написала открытку, но потеряла ее на лестнице или куда-то заронила в комнате, и вы ее не могли получить. Там важного не было потеря не велика. А теперь вот что, и ответьте немедленно,, чтоб я могла, не теряя времени, распорядиться переводом, который думаю предложить сперва вам.

Полтора года назад Сергей 1 (ныне находящийся здесь, за границей) предложил научные переводы. Я дала согласие, но доселе не было ни слуху, ни духу.

1 Иванов, Сергей Андреевич.

Теперь пришла часть «Детской энциклопедии», отдел зоологии на англ[ийском] языке (25 р. за печатный лист). Перевод простой и рассчитан на детей 8—10 л. возраста. Надо быть знакомым с зоологией; терминов, названий много и вам придется делать много справок. Но у вас все под рукой в [Петербурге]. Итак, хотите ли взять этот перевод? Его будет не менее 4 листов печ[атных], может быть, и больше, ибо мне выслали не все. Ответьте немедленно по тому же адресу, по какому писали, и я вам вышлю все, что у меня, и направлю к вам и дальнейшее. В противном случае отдам Гольдсмит, которая кончила естественный фак[ультет] и работает у Деляжа.

0 себе пришлось бы писать слишком много; занята, устаю, но мои альтр[уистические] 2 дела идут хорошо. Была у меня инфлюэнца, и после этого или от городского шума часто устаю.

2 В январе мной был основан Парижский комитет помощи политическим каторжанам.

Ну, до свидания. Привет вашей жене. Отчет о музее очень меня интересует. Нет ли вестей о Шебалине? Сер [гей] растолстел и стал солиден. Мне кажется по первому впечатлению, он стал спокойнее. Всего хорошего. Отвечайте же.

В. Ф.

109. Н. А. Морозову.

16. III. 10.

Дорогой Ник[олай]! Получил  сегодня утром твое письмо, а вчера в Universite Nouvelle, основанном Элизе Реклю в Брюсселе, происходила моя лекция: Sur les prisons poliliques russes du passe et du present. Ректор университета De Oreef был с женой и племянник Эл[изэ] Реклю—Paul Reclus тоже. Публика наполняла зал, в котором до этого я слышала Forelя sur la question sexuele. Это обычная аудитория, должно быть, человек на 500, ибо есть и хоры. Впечатление было сильное, и De Greef был очень доволен. Еще буду читать в масонской ложе, где, говорят, состоят членами интеллиг[ентные] и влиятельные люди столицы 1.

1 Лекция не состоялась.

К сожалению, я не говорю, а читаю, и это, конечно, не может быть так прочувствованно, как живая речь, льющаяся свободно. Но я и язык не знаю достаточно и страшно волнуюсь—готова провалиться сквозь землю. Даже и при чтении только громадным напряжением воли сдерживаю дрожь в мускулах. Недавно меня заставили председательствовать здесь на рабочем митинге по поводу процесса Брешковской. Ой! какая я была несчастная—прямо чуть в обморок не упала, говоря несколько вступительных слов.

О том, что хвост кометы нас дернет по носу, кажется, никто не опасается, но ты отважен всегда в гипотезах. Кстати, здесь есть некий магнат Де Брукэр; у него есть мастерская, где он делает исследованиях о сопротивлении воздуха (в целях аэронавтики) и со своей матерью поднимался в аппарате. Они страшные богачи и здешние именитые горожане. Есть даже площадь Де Брукэр—в честь отца или деда этого, молодого. Если будешь за границей и в Брюсселе, могу дать рекомендацию. Других ищу и не знаю. В Париже Купчинский считается специалистом по этой части. Ты спр[ашиваешь] о Сергее? Ну, что же? Постарел и показался мне спокойнее, чем прежде. Очень товарищески со мной встретился и провожал с Лопат[иным^] меня на вокзал, когда я ехала сюда. Это даже меня тронуло, ибо с Лоп[атиным] я почти и не вижусь. Мы жили далеко др[уг] от друга, да у него и дела совсем особые, другие, чем мои.

Ну, как это ты говорил о деньгах, за статью в сбор-пике? Этого я не могу. В этом-то и вся закорюка. Во всяком ком случае, надо прежде еще написать вещь. Может быть, можно будет разделить. Но едва ли. Дело в том, что я хотела описать 2 момента—когда я слушала, 19-летней, Лесгафта в Казанском университете и когда, после Шлиссельбурга, вновь увидела его. Вся красота в этих 2-х сопоставлениях, и разделить их—это рассечь младенца надвое.

Писать мне ты можешь спокойно на прежний адрес, ибо в случае отъезда—пересылают. Перевод зоологии с англ[ийского] я отдала М. Goldsmidt (24, rue de Glaciere. Paris). Она специалистка и нуждается. Сегодня я написала в Киев об этом, Но надо ей черкнуть, куда посылать перевод: к тебе ли, или в Киев?? и дать адрес. Адрес Сергея: Moderne Hotel, chambre 13. 21, rue Alphonce Daudet. Paris.

Целую тебя и Ксаню 1. Ее сказка показалась мне искусственной. Да, фантазия не всегда помогает жить, есть и мрачная—Эдгар Поэ, Гофман и простые смертные без числа.

1 Ксения Алексеевна, жена Морозова.
 

110. Н. П. Куприяновой.

6 IV. 10.

Дорогая Наташа. Вообрази себе большую, очень высокую комнату с чем-то в роде алькова; со старым ковром и старой обивкой мебели; вообрази ее очень многочисленной, так что и не перечтешь,—и меня за столом под газовой лампой, с распухшим от насморка носом и красными глазами, и ты будешь иметь верный образ «prima donna» в Liege'e, отвратительном по своей уличной пыли и отсутствию растительности. Приехала я сюда неделю назад по приглашению русской колонии, чтоб участвовать в вечере 1-го апр. Так усиленно просили, что не могла отказаться, но вздумала прочесть и французскую лекцию, что повлекло разные знакомства и отсрочило мой отъезд на целые 10 дней. Здесь были такие резкие переходы от знойных дней к холоду, что я простудилась, а от знакомств и излишних разговоров устала и на сегодня уединилась. Вечор сошел хорошо, молодежь, которой здесь множество, встретила меня очень тепло и предъявила много требований, чтоб я с ними поговорила, но, право, мне это не по нутру, и я уклоняюсь от сборищ.

О срам, о стыд, сегодня 18 апреля, 12 дней прошло со времени начала письма. За это время была французская лекция в Salle mauresque Hotel Continental. Такая прелестная зала—вся белая, и какие-то необыкновенные своды, в виде многочисленных портиков. Публики было множество. Уверяют, что 1000 человек не могли попасть. Я была тоже в белом. Проректор Льежского университета 1 говорил приветственную речь, очень прочувственную и чрезмерно лестную. Кажется, я понравилась публике, и речь произвела впечатление. Я сама чувствовала подъем. После был и русский митинг, но это было уж совсем не то, и я пожалела, что французский не был после русского, чтоб унести красивое воспоминание. Теперь я с одной молодой дамой 2 уехала из Льежа на 20 мин[ут] расстояния и на несколько дней устроилась в отеле. Дешево: всего 3 1/2 фр. в день полный пансион. Комната большая у меня, чистая, высокая, вся залита светом, три окна. Перед ними горы Арденны, зелень деревьев еще не вся распустилась, но луг и сосны красят их и река тут же перед домом. Целое утро сегодня лежала на траве, на берегу реки, на коврике и читала «Речь». Наслаждаюсь красотой, а войдя в комнату, говорю: «праздник жизни»—так все лучезарно и красиво, гармонично кругом. Не странно ли, что с тех пор, как вьпила, «праздник жизни» только и нахожу, когда смотрю на тк. [так] называемую] «мертвую» природу3?? но она не мертвая, а для меня живая. Целую тебя и твоих.

1 Тири.

2 А. Т. Шакол.

3 Французское выражение (nature morte) о картинах, изображающих плоды, цветы.

Наташа! Как это?! Ты пишешь, что портрет старинный—Елиза[авета] Петровна1, а няня говорила, что это Даниловы: он и она, т.е. родственники Анастасии Фед[оров-ны]—жены дедушки.

111. М. П. Сажину.

3. V. 10. [Париж,]

Дорогой Михаил Петрович! Давно не писала ни вам, ни сестре и нахожусь в долгу у последней. Но общее письмо ко всей братии достаточно подробно трактует о моей жизни. Впрочем, скоро соберусь писать, как следует, и затрону другую сторону.

Как думаете вы провести лето? неужели будете жить в в Пб [Петербурге]? А я собираюсь пожить месяц или два в Арденнах, которые мне понравились, а в Швейцарию ехать далеко. Посылаю вам деньги на издание 2-й и 3-й рукописей. О получении не замедлите известить. Ваше письмо Верочка получила; она уже предвкушает сладость дыма отечества: через месяц ровно она будет свободна от занятий. Интересно, какие перемены в ней все вы найдете. Я мало знала ее в прошлом и совсем не представляла ее такой, какой узнала за границей. Вчера я читала мартов [скую] книжку "Русского] Бог[атства]" и статья Короленко 2 произвела на меня потрясающее впечатление. Начала плакать, а потом рыдать и, боясь наделать много шума, должна была прекратить чтение, кончить после... У большинства людей—нет воображения», и как сам думаешь, что смерть встретил бы спокойно, то не задумываешься много над переживаниями в ожидании ее. Короленко оказал делу человечности великую услугу — он написал, имел счастье написать чудную страницу, способную растопить самое холодное сердце, самый жесткий ум.

Обнимаю вас и всех родных. Ваша В.

1 Куприянова.

2 «Бытовое явление».

112. П. Л. Антонову. 3. V. 10.

Дорогой Петре. Давно уже мы не переписывались, и лишь издали доносились слухи о ваших огородных делах, расширении их и неудачах. Верно, и до вас доходили смутные известия о моей жизни. Ну, теперь вы мне напишите. Надеюсь, мое письмо дойдет. M-me Akxeevsky, 10, rue clu Lu-nain. Paris. France. Здесь, в Париже, я на короткое время, но мне перешлют. Сама я хочу провести месяц в Бельгии, на лоне природы. Облюбовала себе местечко близ Льежа; там ость отель недорогой; река, горы—кругом свежо, зелено н красиво. Буду жить в отеле и лежать у реки на траве. Я уже пробыла там неделю, и мне понравилось. Это минут 20 от города и могу ездить видаться со знакомыми (которых, впрочем, мало). В Брюсселе и Льеже я читала лекцию по тюремному вопросу на франц[узском] яз[ыке]. Этот вопрос меня интересует и мучает. Я хотела бы облегчить участь заключенных, а именно каторжан—в материальном] отношении. Напишите мне все, что знаете о Никол [аевской] каторжней] тюрьме и ее обитателях, и можно ли передать денег, и как это можно делать? Сколько каторжан н сколько не имеют средств? Целую вашу жену и сына. Напишите о них и обо всем.

113 Н. П. Куприяновой.

11. V. 10.

Дорогая и милая Наташа! Открытку с ландышами получила: ты мила, как всегда. Вчера я отдавала на храпение те фотографии, которые ты мне доставила, и мысленно целовала тебя еще и еще раз за них. Но есть дефект: ты не пересняла портрет дедушки Христофора Петр[овича], кот[орый] догадался Володе—масляными красками, дедушка сидит с усами. Мне он нужен и хорошо бы в таком же формате, как он и бабушка Елизавета Петр [овна]. Какие стильные их портреты, прямо на стену просятся. Не забудь ещз обревизовать Анну Ив[ановну] Бравину насчет моих институтских карточек.—Я пишу накануне отъезда из Парижа, опять думаю ехать в Льеж и пожить в его окрестностях. Я набрела на один отель, недорогой и среди красивой местности. Там течет р. Урта, приток Мааса, и отель стоит одиноко в долине— вис селения. Платила я всего 3% фр. в день; кормили хорошо, только из 6 дней в течение 3 давали один и тот же суп-лапшу, подправленную то помидорами, то чем-нибудь другим. Наконец мы (я была с 1 знакомой1) его бойкотировали—боясь, что и на 4-й день снова придется есть его же. Я только нашла, что прогулки там однообразные: идешь вдоль реки вверх или вниз по течению—ландшафт все тот же, горизонт закрыт по обе стороны реки горами.

1 А. Т. Шакол.

20 мая. Продолжаю письмо, уже водворившись в Hotel Sainval. Sainval, Belgique—таков мой адрес на ближайшее время, а более постоянный запиши так: rue Bassenge, 27; Liege. Belgique. Пиши просто M-me Vera, ибо хозяйки плохо запоминают фамилию. Письмо при переезде измялось— ты извини. Посылаю тебе 2 cartes postales, чтоб дать понятие об этой местности. Говорят, есть в Арденнах очаровательные места, но еще нигде не была. Моя знакомая подговаривает меня переехать, уверяя, что здесь дорого и что можно устроиться за 75 фр. в месяц. Уж я не знаю, что это такое будет. Здесь же то неудобство, что внизу ресторан и по воскресеньям бывает много публики пьющей и орущей. И представь себе: в числе самых буйных посетителей состоит и единственный представитель исторической фамилии Lamark le Sanglier, еще совсем молодой Человек, но, по отзывам хозяина, мот и бездельник. В ночь с 18 на 19, когда ждали прохождения кометы, они, под предлогом кончины земли, выпили чуть не весь погреб, чтоб не пропало вино даром. «А заплатили?» — спрашиваю хозяина. Он смеется: Да,—-говорит,—я обезопасил себя на случай безопасного прохождения хвоста кометы, которую так там никто и не видал, не слыхал.

Милая Наташа! Полгода я не была вне города и так истосковалась по солнцу, траве, деревьям и небу. Теперь, если бы не вечный гнет от русских безобразий в тюрьмах, на чем сосредоточено мое внимание, я так была бы счастлива! Вчера была тихая, теплая ночь, и луна была полная. Два. мои окна, выходящие на реку Урту и канал ее, а за ними на горы, покрытые лесом, были открыты... В отеле я пока одна русская, и на душе была—грустная тишина. Я не зажигала лампы, разделась в 9 ч. и сначала сидела в одной рубашке, с голыми ногами у окна, а потом легла на постель. Так необычайно лежать без простыни и чтоб теплый воздух обвевал тебя. И было тихо и мягко. Придут люди и обыкновенно все разрушат, разрушат ту тишину в душе, которая водворяется в одиночестве. Право, я люблю его. Я узнала его только в заключении, и мне кажется, это один из ценных даров его. Здесь в отеле я с воскресенья—-сегодня пятница. Я приехала из Парижа с ночным поездом, в 3-м классе. И это мне не по силам. Пришлось в воскр[есенье] слечь в постель от головокружения и слабости, хотя одну ночь я уже проспала в Льеже. Не хотелось ни пить, ни есть, а бесконечно спать. Теперь все это прошло, только не хочется никуда двигаться. Я принялась за эти дни за книгу L'Evolution de la matiere, Le Bon и прочла ее с увлечением, понятным для того, кто долго не читал ничего научного и вдруг из смут жизни был поднят в высоты, где речь идет только об истине и нет страданий, горя и насилий. Эта книга прелестная по изложению и по широте предмета. Я заказала купить еще l'Evolution des forces того же автора, и тогда я немножко подновлю свои научные концепции. Целую тебя. Теперь 8 ч. утра и я пишу тебе, облитая солнцем и слезами. Ах, как тяжело, что жизнь моя кончится среди безобразия и что в душе нет свету, почти—нет! Пришли мне сейчас те адрес Лиды. Мне надо ей написать. Приедет ли она к вам на лето? Поцелуй всех своих за меня.
В.

114. П. А. Кропоткину.

14. VI. 10.
Hоtel Sainval. Sainval. Belgique.

Дорогой Петр Алексеевич! Письмо ваше получила и приложение, содержание которого вполне разделяю. Завтра же отошлю по принадлежности. Меня тоже приглашали в эту проволочную (от «волочить») комиссию, но я наотрез отказалась по тем же мотивам, что и вы, с прибавлением возмущения, что на «впечатлениях» наших хотят—что бы то ни было—строить1.

1 Речь идет о судебно-следственной комиссии по делу Азефа (после его разоблачения) из 4-х лиц, выбранных партией с.-р. Письмо П. А.—образец этического отношения к судам, подобным тому, в котором участвовали он, я и Лопатин,—сохраняется С. Г. Кропоткиной.

Я думаю, даже архибуржуазные судебные установления такого метода не употребляют при оценке действий тех или других лиц. Но Гер [ман] Ал[ександрович] к ним ходил. Что он говорил, не знаю, но думаю, что немного было поживы от него. Я его, впрочем, не спрашивала. Теперь он в Италии, и я не знаю, надо ли посылать ему ваше письмо. По-видимому нет, ибо вопрос совершенно кончен.

Очень рада, что вы хорошо поправились в Рапалло. Все мы вас так любим, что хотим видеть вас здоровым и всегда таким же живым и живительным, каким знаем. Прогоните вы посетителей! Убегите—пусть Саша их кружит.

Надеюсь, Софья Григорьевна получила мое письмо се вложением отчета о Парижском ком[итете].

Целую ее и Сашу.

А я тут живу в отеле с Алейниковой. Ее муж тоже часто бывает здесь. Он все уверяет, что я его не люблю или что я предпочитаю ее ему! Я не противоречу, ибо eго никак не нащупаю. Чего-то в нем недостает для меня. Или, впрочем, быть может, это у меня «недостает».

Никакой особенной работы не совершаю. Только сгруппировала разные письма и рассказы о катор[жанах]. Часть уже переведена на французский] и очень хорошо переведена. Я хотела бы попросить немца-издателя—Люц он, что ли,—чтоб напечатал на немецком для пропаганды, лишь бы окупить его расходы по печатанию.

Вера Сергеевна (племянница), счастливая, уехала на-днях в Россию и на границе не претерпела неприятностей (она была на 2 года выслана за границу).

Спешу кончить письмо, чтобы пошло на почту. Целую вас крепко.

Ваша В.

Ах да! Я все думаю месяца на 2 приехать в Англию, чтобы не забыть английский язык. Только не знаю еще, когда это будет—июнь или август, сентябрь?

P. S. Когда Черкезов жил в вашем доме, я однажды писала ему о революционном музее, кот[орый] я собираю1. Я боюсь что он не получил этого письма??? ибо ответа не дал.

1 В то время я стала собирать экспонаты для основания потом революционного музея за границей, и уже имела 30—очень ценных. Но моя инициатива разбилась; я хотела, чтоб он сберег вещи и литературу всех революционных партий. Воспротивился этому мой друг— Марк Натансон; он сказал: «Наша партия (с.-р.) оснует свой собственный музей». Тогда я возвратила собранные экспонаты тем, от кого получила их.

Позднее меня посетил в Швейцарии князь Бебутов и рассказал, что собрал много экспонатов и передал их в Берлине социал-демократической партии, с условием передать все в Россию, когда там будет «свобода». Я дала ему несколько вещей из Шлиссельбурга.

115. М. В. Новорусскому.

30/17 VI. 10.

Дорогой Миша! Это вы меня совсем забыли —и нечего валить с больной головы да на здоровую. Адрес племянницы вам был известен, и, несмотря на мои скитания, вы могли написать мне. Но, конечно, правда и то, что скучно все скользить по поверхности и писать лишь о внешней стороне жизни, а внутренняя так сложна и длинна, что лишь при личной встрече можно было бы выговориться. Оттого част» и не пишется. Уж не помню, когда вам писала, но, вероятно, это было из Брюсселя или Льежа, когда читала там лекции. После того я была еще в Париже и не раз там по утрам плакала. Ни за что не угадаете, о чем? Представьте себе: о России вообще, а еще о том, что, верно, я ее уже не увижу свободной. Не правда ли, что если последнее, с личной точки зрения, понятно и простительно, то первое—нелепо. Так-таки: проснуться и прямо впасть в грустное настроение по такому общему вопросу! Но это никак не потому, что я соскучилась по России. Нет, знаете, после Шлиссельбурга всякий европейский город, где есть русские, чувствуется, как Россия: часть принимаешь за целое, даже такую часть, которая оторвалась oт целого. Эго просто объясняется тем, что так долго не чувствовали отечества, будучи в Шлис[сельбурге], и теперь я только продолжаю прежнее. Только умом, а не чувством, скорбишь, глядя кругом, что такая масса хороших, честных русских людей живут без всякой общественной деятельности и выкачивают, между тем, средства существования из России; и все—такое бесприютное, никчемное и беспомощное, приучающееся жить исключительно для себя...

Уговаривала, уговаривала я вас посетить заграницу, вы не поддались. А и стоит-то всего от Пб [Петербурга] до Льежа билет 30 р. (77 ф.). Кажется, люди даже дешевле устраиваются, составляя группы. Да и для всех бойких перьев выставка в Брюсселе представляет большую поживу, и путевые издержки литератора так легко покрыть одной какой-нибудь статейкой. А я тоже приехала на выставку, но не с бумагомаральными целями. А так захотелось посмотреть и побыть в городе. Я устала от отельной жизни даже в Sainval'cкой пустыне. Ходила, впрочем, только дважды и в первый день осмотрела Германию и Канаду, а вчера Италию, Тунис, Алжир. Вчера мимоходом видела еще многое, и пестрило в глазах и в уме, но в первый раз мне очень понравилось, хотя я вообще до выставок не охотница. Отдел Канады, видимо, рассчитан на то, чтобы соблазнять переселенцев. Выставлены цифры свободных земель; стоят ландшафты из деревьев и чучел животных, мирно пасущихся; бобр живой полощется в проточной воде; маленький поезд, нагруженный хлебом, бежит на глазах зрителей по полям; целый отдел—всевозможных яблоков, заставляющих слюнки течь у публики, и т.д.; очень много минералов: серебр[яная] и золотая руда, уголь, свинец и пр. Рядом синематограф с канадскими пейзажами, и среди публики не продерешься. Сама выставка—в прекрасном лесу: Bois de la Cambre; разнообразные павильоны иногда очень живописны и красивы. Италия выставила чудные изваяния: чуть не каждая вещица— прелестна. Но сюжет всегда один и тот же: хорошенькая женщина (большею частью готовки) и дети. Ни одна страна не имеет такой коллекции. А Германия выставила машины— прямо чудные, особенно локомотивы и вагоны. Последние прямо невероятны—не веришь, что они созданы для употребления, а не для показа. Отличилась и наша Россия! Прямо срам. Десяток никелированных самоваров, духи Б р о к а р а  и кавказские палки из кизиля. Если бы выставили палача и виселицу, кругом не было бы такой зияющей пустоты.

В Sainval я порядочно поработала, а завтра возвращаюсь туда. Не думаю, однако, чтоб осталась там долго. Что-то удручает меня там. Сама не разберу хорошенько: отчасти, быть может, горы перед окном и сзади: они стоят, как стены Шлиссельбурга, застилая весь горизонт; но, конечно, не одно это. Вероятно—одиночество. Нет никого, кто хоть рассмешил бы. Какие есть люди—так заняты самими собой и своими личными делами; оттого смертельно скучно. Ну, обнимаю вас и надеюсь, что отдохнете хорошо в своей поездке. Вашей жене—привет. Я буду писать Николаю в деревню. Я страшно запустила переписку с ним, как и с вами— в конце концов все меня забудут. Обидеть, обругать, что ли, чтоб оживить души, погрузившиеся в море или в лужу забвения?! В.

116. П. Л. Антонову

4. VII. 10 Hotel Sainval. Sainval pres Liege. Belgique.

Дорогой Петро! Месяц назад я написала вам, но, увы, на адресе сделала ошибку, дом обозначила 4, а не 42, и потому, повидимому, оно не дошло до вас. Как же вы поживаете, дорогой дружище? Нет ли еще прибавления семейства? Как идут материальные дела с огородами? Кое-что писали мне, что дело расширено на капитал в 15 т. Правда ли? А еще слышала, редиска в Питер опоздала, и что жена ваша, несмотря на юность, обнаружила деловитость? Ну, а еще чем живет душа ваша? Хорошо ли вам, не удручено ничем? Есть ли друзья и хорошие люди кругом? А я занимаюсь помощью заключенным и читала в Англии и Бельгии лекции по тюремному вопросу. Напишите мне все, что знаете, о Херсонской и Николаевской каторжных тюрьмах. О последней ходят самые мрачные слухи. Если не знаете, то узнайте и все хорошенько проверьте, чтоб не было лжи и преувеличения. Напишите, сколько где каторжан, как содержат духовно и материально. Есть ли им денежная помощь извне и какие правила существуют для этого. Кто вносит им деньги: родные или друзья, и нельзя ли через вас оказывать им денежную помощь. Если сами не можете непосредственно, то через родных, или кто там есть из заслуживающих доверие. Между прочим, в Николаеве есть в каторж[ной] тюрьме кавказец Гхиквишвили, так просили оказать ему помощь. Я думаю, одному лицу и на месте есть возможность давать руб. 2 в месяц и не стоит пересылать. Но принимают ли от посторонних и, вообще, могут ли друг другу в тюрьме передавать? Все опишите и о Херсоне узнайте. Если нужно съездить, то сделайте это или поручите другим. И о Гхиквишвили позаботьтесь. Пишите мне на мое имя M-me Vera Figner, а дальше то, что написано в заголовке, по-русски ставьте только Бельгия. О содержании этого письма из Пб [Петербурга] вам хотела написать племянница по моему же поручению, так если вы напишете мне, этого будет достаточно. Обнимаю вас крепко и целую сынишку и вашу жену. Сын верно уже большой и вы его еще более балуете и милуете, чем шлисс[ельбургскую] ласточку1.

1 Антонов воспитывал птенчиков, выпадавших в бурю из гнезд на стенах крепости.

Я живу здесь уже второй месяц, в красивой местности: вблизи река, горы, покрытые лесом. Воздух прекрасный, купаюсь. Только очень уединенно. Людей нет, кроме одной знакомой, живущей в том же отеле. Я потому прошу сейчас же ответить, что через 10 дней собираюсь в Брюссель. Но если письмо и запоздает, то его мне пришлют. Здесь насчет этого аккуратно. Итак, всего хорошего.

Ваш друг Вера.

117. П. Л. Антонову.

14 VII. 10.

Дорогой Петров! Сейчас получила ваше письмо и спешу откликнуться. Очень подробно вы изложили физическую сторону вашего огородного дела, но о себе сказали мало. Огорчило меня известке о Луке. Хорошо, что он поправляется. Передайте ему привет. Я как-то писала ему в Пб [Петербург], но он мне с тех пор не отвечал. Сейчас здесь у меня Сергей1.

1 С. А. Иванов.

Он вам кланяется. Пробудет недели 2 в этих местах. Я буду защищать Мор [озова] перед вами, и  если случилось, что он будто встретил холодно Фр[оленко], то не сделал ли это по рассеянности? Он не переменился, да и это было бы просто глупо. Лоп[атин] мне в последнее свидание тоже показался лучше, чем был, но в первую встречу здесь я заметила много неприятного. Быть может, это зависело от оч[ень] нервн[ого] раздраженного] настроения. Прошу вас, Петр, займитесь моей просьбой и напишите по тому же адресу. Поищите и др[угим] поручите искать родственников. Обнимаю вас и целую сына. Карпович1 стал прямо противным. Совсем перекувыркнулся и оплевал сам себя в прошлом.

1 После открытия, что Азеф—провокатор, Карпович, глубоко веривший в него, отряс прах с ног своих,—заявил, что он больше не революционер. Но это было временное умопомрачение (см. его .биографию в IV т. Собрания моих сочинений).

Дружны ли вы с вашей женой?

118. М. В. Новорусскому.

1. IX. 10.

Дорогой Миша. Ваше последнее письмо получила и с тех пор перенеслась на озеро Леман. Тут была дней 15 отличная погода; все было лучезарно и красиво. А теплая компания обогревала духовно. Но теперь З дня буднично и серо. Дождь льет, но, увы! гулять нельзя. А в лунные ночи перед тем было—одно очарованье. Все время не предавалась размышлениям и от жизни «птички божьей, не знавшей ни заботы, ни труда», была весьма весела и нахожусь в состоянии полного рассеяния; почитывала журналы, «Речь» и разные местные. Теперь с нетерпеньем жду отчетов, представленных на Копенг[агепский] конгресс всеми партиями.

Посылаю при сем сто пятьдесят рублей для голодающих1, родные которых вам передали в начале года (или в конце прошлого) письма о бедственном положении. Надеюсь, вы не потеряли их из виду, тогда писали об 11-ти. О получении и исполнении напишите по адресу: Baugy s/Clarens. Villa Kephir. Suisse. Можно просто M-me Vera.

Дружески обнимаю вас, шлю привет вашей жене и жду известия, не ожидается ли наследник. Всего хорошего. Недурно бы отыскать переводной работы для Мих[аила] Юльев[ича]2. Он, повидимому, жаждет заработка.

В е р о ч к а.

1 Политические каторжане.

2 Ашенбреннер.

119. М.В. Новорусскому,

18. IX. 10.

Дорогой Миша! Письмо ваше получила, но там цветы красноречия так перемешаны с правдой, что я даже немного смутилась.—Вы, конечно, знаете, что прошлое письмо относилось исключительно к Алгачам. Если есть известия о них, то, пожалуйста, пришлите.—Племянница, конечно, не будет в Пб [Петербурге), а что касается до вещей, то если есть для них помещение, то нечего и возражать против этого.

Здешние красоты были омрачены 3-недельными дождями, но теперь погода опять стала чудная. Сегодня я ходила пешком в Vevey, а оттуда—на пароходе. На озере было удивительно хорошо, как-то водой пахнет. Подвизайтесь на поприще лектирования! но отчего не сказали, о чем лекция?

Вчера приехала сюда Верочка1. Швейцария встречает ее неприветливо: сегодня ночь и день льет дождь. Не напишете ли вы в «Речи» статью о причинах столь обильного выпадения осадков. Всюду, всюду одна жалоба. Я уже просила сестру, думала, она и вам говорила, что все, что есть заслуживающего внимания в области тюрем, меня живо интересует, и я прощу присылать мне подлинники или копии со всех человеческих документов. Вероятно, осенью я буду читать в Швейцарии] ряд лекций. Между прочим, предполагаю прочесть о роли женщины в русс[ких] общ[ественных] движениях.

Я здорова. Дружески обнимаю вас и шлю привет Поле. Прилагаемое письмецо передайте Ник[олаю]2, когда он приедет.

1 Стахевич.

2 Морозов.

Верочка.

120. П. М. Сажину.

20. IX. 10.

Дорогой Михаил Петрович. Будьте так добры, спросите Владимира Галактионовича1, позволяет ли он перевести его брошюру «Быт[овое] явление» на французский язык, в целях пропаганды. Если перевод поместят в каком-нибудь франц[узском] журнале, то вознаграждение будет незначительное и пойдет за труд переводчика. Я думаю просить о переводе Марию Исид[оровну] Гольдсмит, которая бедна, так что гонорар, если он только будет, придется отдать ей.

Дорогой Михаил Петрович! Я писала Лиденьке, что ей больше не придется заботиться о семействе Александровских. Так вы подтвердите, пожалуйста, ей это. И не забудьте все мои просьбы и моления.

1 Короленко.

2 Александровская каторжная тюрьма (конспирация о городе из которого туда будут высылаться ежемесячно деньги).

Я расписала Женичке, какой вы были добрый и очаровательный. Вероятно, она зубами щелкает от зависти.

Верочка сидит теперь за одним столом со мной и трижды в день производит возлияния из кастрюльки, согреваемой горелкой, оставленной мне в богатое наследство от вас.

Крепко целую вас и благодарю еще за проведенные со мной дни.

В.

121. М. В. Новорусскому.

1. X. 10.

Дорогой Миша! Я получила ваше письмо с поздравлением. О каталоге передала, об искусственном развитии яйца написала M-lle Goldsmidt, 24, rue de la Glaciere. Paris. Она— секретарь Annalеs biolоgiques, издаваемых Деляжем, и сама естественница, вполне аu courant предмета. Если она не сможет вам выслать нужное даром, то я заплачу, а если сумма будет значительная, то попрошу списаться с вами.

Ее адрес я сообщаю вам для непосредственных сношений. Это скорее и не так сложно, как переписка через 3-е лицо. В день 17 сент. не могло для меня быть большего огорчения и досады, как известие через сестру, что вы, по непостижимому для меня недоразумению, не исполнили того, что я от вас ожидала. Постарайтесь исправить это и передайте, что вышло невольное с вашей стороны недоразумение. Пусть деньги будут возмещены, п. ч. невозможно вместо одного делать другое. Пусть выплатят хоть в 2—3месяца,—это вполне возможно. И если бы это случилось со мной, то им было бы возмещено. Ожидаю и от них того же.

С приветом В.

188. Н. А. Морозову.

3. XI. 10.

Дорогой Николай! Недели две назад я послала тебе открытку, спрашивая, какой крайний срок для статьи о Лесгафте1 для сборника.

1 «Две встречи».

Верно, ты ее не получил, ибо не ответил. Дня четыре назад я выслала ее заказной бандеролью на твое имя. Надеюсь, что ты теперь не летаешь по воздуху и не сидишь в сосновом лесу, спустившись с аппарата, как писала «Речь». В то же время я послала дубликат статьи в «Рус[ское] Бог[атство]», прося ее напечатать у них. Я думаю, если даже моя статья не опоздала для сборника и попадет в него, то печатанье в "Рус[ском] Бог[атстве]" ничуть не повредит твоему сборнику. В открытке я тебе писала и теперь повторяю, что никоим образом не могу брать от сборника денег за статью. Не забудь об этом и не ставь меня в скверное положение.

А я сейчас сижу с инфлюэнцей. Вчера утром было 38,2 , а раньше не мерила, ибо считала, что не стоит. Все время чувствую слабость, и это неприятно, ибо надо работать. Я отлично поправилась за последние полгода, живя вне городов и близко к природе. Теперь мне тяжко, хотя только месяц, как я переехала сюда и живу у Баха1. Моя комната выходит на улицу и по ней ходят до 12 1/2 трамы, а после театра грохочут autos, и все это раздражает день и ночь мой слух: он все еще не закалился и крайне чувствителен к раздражениям. Через некоторое время напишу тебе хорошенькое письмо, а теперь надо было о моей статье известить, и ты получишь письмо, когда она уже давно у тебя. Ты или Ксаня, известите о получении, а то я пек предъявлю почте.

Здесь я завела кое-какие знакомства, есть симпатичные люди—швейцарцы: с русскими не соприкасаюсь, надо было работать. Да и в тягость много знакомств. Здесь живет Аникин2, но я еще с ним не виделась из-за своего нездоровья. Целую тебя. Бах тебе послал свою работу о растительном белке. Напиши о себе, о работах и не собираешься ли за границу? 10-го я жду сюда Фрола с женой, а потом и Сер[гей] приедет. Общим друзьям—поклон. Ксаню целую.

1 Алексея Николаевича, в Женеве.

2 С. Аникин—член 1-й Государственной Думы.

Твоя Верочка.

От Ан[ны] Павл[овны] сегодня получила письмо, в котором] она сообщает, что дела их улучшились, и у них есть кое-какой заработок. Я оч[ень] рада, а то их положение меня приводило в отчаянье.

Как называется] институт Лесгафта? Биологический или как???

123. Н. А. Морозову.

10. XII. 10.

Дорогой Николай! Сегодня я получила твое письмо со вложением к Бах, и твоя книга о философ [ском] камне пришла одновременно; он тебя благодарит и верно напишет сам. Очень рада, что моя статья тебе понравилась, и рада, что ты ее прочтешь. У меня было здесь 3 французских] лекции и скоро будет русский вечер, так что я порядочна устала, ибо волнуюсь, а после не сплю. Сергею я передала все, что ты просил, и он будет иметь в виду. Что это тебя все по ночам тревожат? Хоть бы днем являлись незванные гости1.

1 Обыски.

Кто это за тебя так старается? Не тот с прыгающими глазами, которого ты так обожаешь?? Целую тебя. Как твое здоровье? Ксаня должна мне написать о Норвегии— я ей завидую! Норвегия—моя мечта. Остров Цейлон и Ява— тоже; Египет—тоже. Лето я, верно, проведу в Швейцарии. Сашечка ко мне собирается. Будем лазить по горам. Я здесь в месяц истратила все силы, что накопила за лето! И уж будущее лето прямо буду лежать на траве и наслаждаться, Ксаня говорит о свидании. Оч[ень] бы хотела, и так ведь дешево взять круговой: Берлин, Париж, Швейц[ария] Всего 60 руб. III класс.

124. В. Я. Богучарскому.

25. XII. 10.

Многоуважаемый! Посылаю вам свою брошюру с молодым человеком, котор[ого] мне рекомендовала мой друг Зоя Ге (я знаю ее с 80 гг.). Быть может, вы заинтересуетесь организуемым мною делом и посодействуете ему в вашем местопребывании, С рукопожатием В. Фигнер.

Податель вам расскажет.

125. М. П. Сажину.

14. I. 11. [Цюрих.]

Дорогой Михаил Петрович. Сегодня я получила письмо от Лиденьки от 28 дек. стар, стиля и, быть может, еще не опоздаю с просьбой к вам: не отсылайте перевода Галины Федоровны2 обратно, а отдайте Морозову. Я напишу ему о нем. Мне этот роман нравится. Он, действительно, не в том модернистском жанре, какой преобладает в современных журналах.

2 Бохановской.

 Но для другой публики, для рабочих и для деревни, он очень интересен, и, по-моему, хорошо написан. Тоном эпического повествования. Спасибо за книгу «Рус[ского] Бог[атства]» декабрь. Письмо Женички в ответ на мое (в сочельник пришедшее) я получила, также и Ольгино. Словом, праздники были для меня удачными. От всех сестер и от Верочки из Парижа письма пришли как раз во-время и подогрели пламя родственных чувств. Мне так приятно 4 раза в год иметь от всех письма сразу: это мое рожд[ение], именины, Рождество и Пасха. Я тогда чувствую себя как бы в кругу лсех вас, а в другое время все это урывками и микроскопическими дозами. Скоро буду Писать еще всем вам, общее. Целую крепко вас и всех наших. Я опишу, как я вчера здесь встречала Новый год. Вы будете смеяться. Ваша Вера.

126. Сестрам: Лидии, Евгении и Ольге1.

18. I. 11.

Милые мои три сестрички. У меня был праздник—от всех вас трех почти зараз получила письма, и так удачно пришли—накануне нов [ого] года стар. стиля и утром в первый день. Канун я провела на русском вечере. Пошла со своим знакомым, швейцарцем2, к 10 часам вечера!

1 Из Цюриха.

2 Доктор Брупбахер, анархист.

Так поздно собираются, что мы застали начало первого отдела концерта. Это были национальные балалайки. Человек 15 молодцов в русских рубахах, белых, синих, с ременным поясом. Потом вышла даровая певица—швейцарка Wolf, и завыла волком русские романсы, но по-немецки. Затем дочь одного здешнего профессора играла с темпераментом на скрипке. Музыка была вся из русских композиторов. Был и пианист, недурной. Все завершили снова балалайки. И как вышли 15 молодцов, да заиграли русские плясовые: гопака да трепака—вся зала, швейцарцы и русские, понемножку да понемножку в такой азарт, вошли, что все чуть не в пляс пустились. Между тем, сделали темноту (не полную), и вдруг выплывает дева в малоросс [ийском] наряде и начинает танцовать гопак. Все приходит в волнение, и чем сильнее сливаются балалайки и быстрее топает барышня на эстраде, тем больше приходит публика в азарт. Еще ранее один мне намекнул, что музыканты—все с,-р., и, видя их энергию, я шепчу соседу-швейцарцу: «Es sind esscren: nur siealleinkon-nen so gut spielen—nie die social-democraten».—«Ja, wohl»,— говорит он, и мы заливаемся смехом, в то время как в зале образуется настоящий пандемониум; пляска кончилась, и публика прямо неистовствует, бис кричит. Но, как она ни шумела,—я думала, будет повреждено здание,—танцовщица не выходила. Наконец, возвратились на сцепу балалайщики и заиграли вновь плясовую. Все успокоились, ждут. Играют, играют. Все нет «ее». Но все терпеливо ожидают... Вдруг молодцы встают и откланиваются! Надули, плясунья так и не появилась вновь... Тут наступило 12 ч., и мы пошли в буфет: взяли по стакану чая и по пирожку с мясом, какие в России делают. Рядом барыня в завитушках волнуется: «Да скажите же, ради бога! Кто говорит, что в России новый год наступил часом раньше, а вот другой уверяет, что он там еще не наступил, и мы должны до 1 часу ждать!» Споры, крик,—так она и не сообразила, где раньше день начинается: на востоке или на западе!

Пошли мы к лотерее. Билет—20 сант. Видим—о, чудо! между выигрышами красуется микроскоп! У меня—предчувствие, что я его выиграю. Знакомый берет для меня 20 билетов, которые я вибираю из резервуара. Ба! первый билет выигрывает.- Трепещу. И что же—выиграли—череп!!! Ну, говорю, значит, я в этом году умру. Но кто-то уверяет, что череп иногда выставляют художники, и я, быть может, обращусь в этом году к скульптуре или к живописи. Разбираем билеты дальше. И вот выигрываем: том Писемского (Плотничья артель; Старая барыня и т. д.), картину [Бёклина], боченочек с иголками и—крошечную баночку с надписью: дюссельдорфская горчица!.. Обремененные таким обилием, идем к цветам, и мне дарят—белую сирень и розу. Череп и роза; горчица и сирень. Нам так кажется это забавным, что, возвращаясь домой в 2 час. ночи, утопая в только-что выпавшем снегу, освещенные полной луной, мы смеемся на совершенно пустой площади, как-будто выпили много вина. Впрочем, я, грешница, выпила стаканчик какого-то белого вина, которое мне поднесли на хорах отдыхающие балалаечники. Около них стояла такая батарея бутылок с пивом, что я не ручаюсь за последствия. Ну, поцелуйте же меня!.. Я вкладываю сюда три открытки с Толстым. 4-ю с головой пророка не могла достать. Они произвели на меня громадное впечатление; особенно <<En route vers l'infini» и «Excommunie»1.

Я уверена, и вам понравится. Смерть Толстого, лучше говоря, обстоятельства этой смерти,—по уходе из дому—прямо потрясли меня... вдруг пала та стена, которая всегда стояла между мной и им. Драма его жизни вскрылась для меня, и я его полюбила. Теперь с умилением смотрю на открытки, особенно на него, припадающего,— как ребенок, которого обидели,—к груди Христа. Какая чудная идея заключена в этом образе. Он говорит так много, бесконечно много. Обнимаю вас и целую всех вас и всех наших братьев и племянн[иц].

Дорогая Женя! Ты объясни Петру Филипповичу]2, что бюджет товарищей по Шлиссельбургу] не велик и его обременять не нужно, но если бы все-таки решились посылать осиротевшим, то двойная сумма далеко не лишняя, ибо покойный имел доход, которого уже не будет от брата3.

1 Художник Стыка.

2 Якубович.

3 Не знаю, о ком тут говорится,

127. М. В. Новорусскому.

27. I. 11. Pension Helios. Av. Floriment. Lausanne.

Дорогой Миша! Давно получила от вас, но все не отвечала за разными делами. Зато вы верно уже получили подарок—мою карточку (через Ник[олая]). Как видите, я и замечательном пансионе—прямо Helios1. Пробуду недели 2—3, имейте это в виду, а потом пишите в Цюрих, по прежнему адресу. Комнатка у меня довольно угнетающая, в роде тюремной нам [еры] по величине, но чистая, и все прочее— хорошо, кроме англичанки, кот[орая] играет весь день этюды, где-то внизу, и занимает гостиную, так что там сидеть невозможно. Вчера я отнесла письмо к живущей рядом Нат[алье] Алек{сандровне] Герцен, и часа через два она пришла ко мне. У нее прелестные серые глаза и благородное бледное лицо, похожее на отцовское, только она красивая, а он таков по рассказам, а не по портретам и не по бюсту в Ницце, на могиле. Говорит по-русски с неправильностями; конечно, все связи у нее с заграницей. Племянник—профессор здешнего] университета1]. Сестра замужем за французом и т. д. Этот профессор тот самый, кот[орый] лет 10 назад чуть не умер, а его новобрачная умерла от газа2, в первую ночь после свадьбы.

1 Солнце.

2 В ванной комнате,

Его я еще не видала. Русское имя здесь скомпрометировано вымогательством, нападением в Монтрё и др. делами. Герцены после этого совсем отшатнулись от русс [кой] колонии, из кот[орой] к ним одно время втерся еще какой-то мошенник под видом «пострадавшего». Но ко мне она отнеслась с большим сочувствием, и, я думаю, время уже немножко затушевало их неприятные впечатления. Вероятно, у нее дома я увижу многое, напоминающее ее отца. В Женеве-то меня очень хорошо принимали, но я слишком утомилась и все похварывала.- Но в Цюрихе отдохнула и теперь чувствую себя, как обыкновенно. Я всегда читаю в «Речи» ваши научные известия. Кажется, я не писала вам, что Untergang des mannlichen Geschlechts ведь послано было мной, только я это сделала год назад, даже 1 1/2 года назад. Неужели цензурный] ком[итет] так пристально изучал вопрос? Верно, Морозов вам читал мое длинное письмо, и вы знаете о свидании с Фролами и т. д. Пишите, Миша, и приезжайте с женой смотреть Швейцарию] и ее горы. Эстетических] эмоций будет сколько угодно. Обнимаю дружески. В.

Фрол писал из Смоленска, где гостит у Аш[енбреннера]. Старички вспоминают старину— Шлиссельбург — и осматривают старину Смоленска. Здесь узнала, что Сергея ждут сюда, сегодня! вероятно, на время. От Пана1 из с. Амги Якут[ской] обл[асти] имела письма. Ничего особенного. Удивляется, что его не печатают, и философствует. А Митя2 стал в роде Нила Сорского, т.-е. Херсонского.

1 Панкратов.

2 Суровцев.

 
128. М. П. Сажину. 21. IV. 11.

Дорогой Михаил Петрович. Письмецо ваше получила и за ответ приношу благодарность. Относительно книг журнала "Рус[ское] Бог[атство]" вы, конечно, написали адресату, как я просила, о том, сколько за них он должен уплатить. А кстати сегодня Вера Самойл [овна]3 просила передать вам, что деньги за статью «Мой побег» она сегодня получила. Сейчас зашла ко мне девица с ответом на поручение Переверзева, переданное через Лид[ию] Ник[олаевну] (2 месяца назад!!). Ответ—отрицательный; говорит, что не могли ничего устроить по делу, о котором писала Лид[ия] Ник[олаевна]. Пожалуйста, передайте ей это, чтоб сказала но принадлежности.

Затем во время пребывания Владимира] Галактионовича4 в Пб. [Петербурге] по случаю смерти Петра Филипповича5, ему было посланы 2 заказные письма с литературным материалом крестьянина-автора. Не знаете ли, получил ли он, Влад[имир] Галакг[ионович]? Сверх этих деловых справок, вот еще что!

3 Гоц, с.-р., эмигрантка.

4 Короленко.

5 Якубович.

Мне крайне необходима переделанная Влад [имиром] Галак[тионовичем] глава о поручике Пирогове, приготовленная для отдельного издания. Необходима для франц. перевода, кот[орый] я надеюсь поместить в одном и) крупных Revues, очень читаемых. Часть перевода уже сдана шефу журнала, а с этой главой происходит заминка, очень досадная; боюсь, как бы не разлезлось все дело из-за задержки. Итак, нельзя ли выслать, елико .возможно скорее, лее переделанные главы; главным образом главу о Пирогове и следующую, находящуюся в связи с ним. Хотя бы из несброшированных листов. Выслать надо по адресу: Monsieur Dr. Kervilly1. 140, rue de Rermes, 140. Maison Felix Potin. Paris.

1 Кервилли, виконт, эмигрант.

Влад[димир] Галак[тионович] писал мне о выходе отдельным изданием «Черты военного правосудия», и, верно, они уже в печати.

Самой переделывать по поправкам в 3-й книжке "Рус[ского] Бог[атства]"—ведь невозможно.

129. Брату Петру.

30/17. V. 11. M-me Vera Figncr. Baugy, Clarens, Suisse. Швейцария.

Дорогой брат Петя! Давно уже подумываю написать тебе. Так много времени прошло с тех пор, как в последний раз обменялись мы письмами. Последнее время, ты знаешь, я была в Париже и зажилась там на 2 1/2 месяца, хотя рассчитывала пробыть всего 2 недели. Отчасти это произошло из-за неопределенности относительно местопребывания Коли—я ожидала, что он приедет в Париж, и мне было, конечно, очень удобно побыть там с ним, раз я была уже устроенной. Но так или сяк—теперь я опять в Швейцарии, в полу-деревне, полу-городе. Хотела нанять комнату на высоте с чудным видом, с балконом. Прямо влюбиться можно в чудную красоту и тишину, царящие там... Но вот и недостаток—отсутствие питания: надо было посылать за обедом в Hotel и настолько далеко, что все пришлось бы подогревать на спиртовке (газа у хозяйки нет). Далеко от знакомых, далеко от продуктов. Ну, и не решилась. И слишком одиноко. Теперь взяла на месяц комнату, просторную и чистую, но вид на восток, не на озеро, и торчит несколько домов почти против. Все-таки есть перед одним окном лужок и стоят зеленые горы—приходится мириться, хотя лицезрение красивого пейзажа—это непрестанное наслаждение для меня. Проживу как-нибудь этот месяц, а потом уеду куда-нибудь и там уж выберу что-нибудь получше. Тут у меня есть знакомые, которым можно оставить все на хранение. Сестры, верно, тебе говорили, что я устала скитаться и не иметь своего угла. Присмотрюсь, где основать его? и осенью надо будет устраиваться.

Что это ты прихворнул, дорогой Петичка? Отек лица— это мне не нравится, непременно отправься на поправку; я надеюсь, что и Анна Ивановна1 настоит на этом. Напиши мне сам, хоть немного, как ты решишь, и куда, насколько отправишься. Я нарочно выписала в заголовке весь адрес, чтоб ты не ждал, что сестры тебе его напишут.

Я здорова, только иногда попрежнему не могу спать, и тогда в бессонную ночь все думаешь о разных нелепостях в жизни, и все хочется что-нибудь создать в жизни, участвовать в каком-нибудь деле, предприятии на благо какой-либо группы людей.

В Женеве одна докторесса2 думает устроить ясли для детей русских студенток, учащихся в Женев[ском] университете.

1 Вторая жена брата Петра.

2 Александра Александровна Бах.

Она думает, что, затратив 2 тыс. фр. (значит 800 р.), дело можно будет поставить. 500 ф. у нее есть и еще, мы соображали, можно набрать столько же от нескольких сочувствующих. Мне кажется, это дело не по моему характеру и я совсем неопытна, но, если устроится, то я буду присматриваться и немного участвовать в нем.

Но я советую этой докторессе устраивать дело не на филантропической почве, а так, чтобы оно окупалось, но, кажется, думает, что без пособия со стороны нельзя будет обойтись. А мысль симпатичная. Ибо студентки должны либо детей бросать, либо занятиями пренебрегать, и русские ясли под руководством докторессы, воспитавшей своих собственных детей, избавили бы их от невозможности совместить семейные обязанности с университетскими.

Скоро я еще буду писать тебе, а пока целую тебя и Анну Ивановну.

Если брат Ан[ны} Ивановны] так неохотно взялся за твое хозяйство, отчего ты не приглашаешь кого-нибудь из земледельческого училища?

Будь здоров и береги себя.

130. Сестрам Куприяновым—Н. П. и Л. П.

8. VI. 11. Clarens.

И более ничего—дорогая Наташа, дорогая Лиденька. Ваши открытки, письма—все исправно получила, но очень неисправно отвечала1. Была в состоянии расслабления, когда ничего не хочется делать, даже и на деловые-то письма не принудить себя отвечать, не то, чтоб родственные посылать! Все же Базилевскому-то сегодня я ответила, а «Зарю» и пр. от него получила. Теперь у вас общий съезд—Лидия Ник[олаевна] писала, что Сажины 5-го уезжают, значит, сегодня они наверное уже у вас чайничают. Верно, хорошо в деревне, у вас и в Никифорове! А здесь тоже ничего. Я ушла из Vlolette и наняла комнату за 40 фр.; она большая и хорошая, хозяйственная—есть куда все положить и где походить. Насупротив садик, где можно сидеть и где мне читают вслух. Ночью—окна настежь, мимо никакие экипажи не ездят. Обедаю и ужинаю у Егора Егор[овича]2,  поглощаю суп-русский и мясо, похожее на что-нибудь: очень вкусно все кажется после продолжительного пребывания в пансионах. Занимаюсь? Чем занимаюсь? пока ничем.

1 Попросту сказать, совсем не писала.

2 Лазарев.

Прямо неврастеник и чувствовала себя первые 3 недели. Но теперь уж и скучно становится без «затруднений в жизни»... Письма пишу в изобилии, но скудного содержания. Читаю «Рус[ское] Бог [атство]», «Современник», Шестова «Достоевский и Ницше», Лагерлеф—сказки и легенды. Тут живет Рубакин1, и можно иметь самое разнообразное чтение.

1 Николай Александрович

Прочла оч[ень] хорошенькую книгу Цыперовича «За полярным кругом». Хорошо, живо написано и правдиво—могу судить, потому что черты ссылки сходны с чертами тюрьмы. Еще прочла воспоминания о Владивостоке в 905—907 [гг.] из «Былого». В свое время не обратила внимания, а стоило прочесть. Много характерного и очень правдиво. Как долго здесь пробуду—не знаю, по думаю, что в июле будет здесь жарко, и хотелось бы поглядеть на новые места. Впрочем, я и в этом месяце предприму с одной знакомой ряд маленьких экскурсий. Это удобно, не находясь в пансионе. Напишите мне как следует о деревне и обо всем, так чтоб вас «почувствовать».

Ты, Лиденька, пишешь о своих знакомых. Конечно, если они будут в этих местах, то хотелось бы повидаться. Только надо, чтоб предупредили—чтобы не разминуться, раз я буду ездить в окрестности. «Вест [ник] Евр[опы]» не получала, да и не нужно мне его. Целую тетю Лизу, хлопотунью, и вас, мои птички.

Ваша Верочка.

131. Н. А. Морозову

12. VI. 11. Baugy s/Clarens Suisse.

Дорогой Николай. Получила твое объемистое письмо и удивилась твоим удивительным приключениям. В особенности удивилась твоему анатомическому описанию последствий заключения в объятия нового Геркулеса. Растянулась или лопнула диафрагма... сердце вдавилось в легкие... и т. д. Если отбросить эти интересные научные описания—все же история скверная, и я на твоем месте послала бы его от души к чорту, а не молчала, дурачок ты мой!

Твои лекционно-авиационные подвиги достойны всякого одобрения. Как это ты можешь повторять много раз одно и то же! Я всегда испытываю тоску даже от двукратного повторения. Мне как-то стыдно. По той же причине я всегда с неудовольствием отвечаю насчет себя, если я уже кому-нибудь раз изложила свои приключения, там или сям. Я, Николай, в высшей степени сердита, что мне не дали знать о выезде Ксани за границу, и возмущаюсь возможностью, что она не заедет ко мне. Ты ей немедленно напиши об этом,—я очень хотела бы увидеться с нею. Не знаю, как она едет в Италию? Па Венецию, что ли? А если через Швейцарию, то едут или через С. Готард (на Люцерн) или через Симплон на Moritreux-Clarens. Я ехала и той, и другой дорогой. От Милана сюда всего 6 часов езды! Ты бы нам устроил как-нибудь свидание, и если бы она заехала ко мне в Bauigy, то была бы моей гостьей. К сожалению, не знаю, как долго она пробудет в Италии, а я ведь в Baugy тоже не останусь на все лето и думаю выехать в кантон Граубинден—это вблизи итальянских озер. Если бы ты сообщил мне адрес Ксани, то можно бы списаться с ней. Я непременно хочу ее видеть. И это будет бессовестно не заехать ко мне. Сейчас не хочу больше писать и тороплюсь отправить это, чтоб ты принял меры к нашему соединению. Целую тебя и надеюсь, твои внутренности не совсем раздавлены этим глупым человеком. Мой адрес в заголовке. Я живу рядом с Егором Егоровичем. Нанимаю комнату, большую, а обедаю у Егора.

Твся Верочка.

132. М. В. Новорусскому.

12. VII. 11.

Дорогой Миша. Вашу краткую открытку получила и отвечаю уже не из Baugy, а из Champeгу, Chalet «At Home», но не знаю, пробуду ли здесь долго. Дело в том, что местность сама по себе красивая, но, во-первых, довольно жарко, несмотря на высоту в 1052 м., а во-вторых, дом (деревянный, в национальном] швейцарском стиле) состоит из крошечных комнаток с такими потолками и стенами, что вечером и поутру происходит такой шум и возня, что мой слух, кот[орый] и до сих нор крайне раздражителен,—очень страдает. Беспрестанно слышишь: «бум!» от хлопанья дверьми, или над головой словно бегемот переступает с ноги на ногу. Кто не привык к тишине, тому, конечно, ничего, но меня этот гомон и голоса приводят в нервное состояние. От него (да от нестерпимой жары) я бежала из Baugy, но вместо покоя для слуха, а через него и для ума, попала в такой же круговорот. В последнее время мне было нехорошо жить в Clarens. Тот дом, где я была, наполнился русскими, которые оккупировали садик, и так как мне неприятно было находиться в соседстве с 5—6 туберкулезными незнакомыми людьми, то я вовсе перестала пользоваться им и сидела все дома. Жара во всей Европе в это лето ужасная, a Baugy стоит довольно голо, на тычке, гораздо хуже, чем было в прошлом году в Соline, где я провела авг[уст], сент[ябрь], окт[ябрь]. Там была кругом большая территория с деревьями и прекрасная трава, на кот[орой] можно было лежать, спдеть, и было где разойтись с другими жильцами. А в Baugy в доме были русские дамы, с утра жарившие omelette, потом начинался лук, бифштекс и целые заседания в общей кухне, так что ни проходу, ни проезду не было. Наконец, я выскочила из терпенья и решила не ждать там Веру Дмитриевну1, которая должна была из Карлсбада заехать повидаться.

1 Лебедеву.

Завтра она, вероятно, прибудет сюда, и мне предстоит рассказывать сказку про белого бычка. Все проезжают и все расспрашивают: сами мало что рассказывают, а мне приходится повторять каждому в отдельности о том, что делала. Не лучше ли уже написать на бумаге и каждому давать читать? Мое письмо состоит из одной воркотни, и надо пощадить ваше внимание. Нехорошо, что так скупы—ничего о себе не пишете, и еще хуже, что берете на себя так много работы, что, по собств[енным] словам, дохнуть некогда. Ведь для вашей материальной жизни, вероятно, довольно и работы в музее. Где теперь Шебалин и что он делает? Хотела бы очень, чтоб вы помогали Лидии Ник[олаевне] в ее работах и по моим поручениям1.

1 Сестре, по обслуживанию каторжных тюрем.

Я уверена, если бы мы увидались, то я склонила бы вас к этому. Иногда я очень соблазнялась «выписать» вас на месяц. Я думаю, вы могли бы взять отпуск от занятий.

Здесь, в Champery, когда зайдешь в лес, то находишь прелестные поляны, окруженные сосной и елью. Там-то прохладно—среди соснового леса. Вчера я с 2 знакомыми бродила долго по «Petit Paradie» и по «Grand Paradis»—есть оч[ень] живописные места и совсем незаметны люди. Но около Chalet At Home! А на улице, в воскресенье, весь день, а по будням—вечером!.. Вся публика сидит у домов и глядит на проходящих, глядит неустанно, непрестанно на эту смешанную иностранную толпу, топчущую полувершковую белую пыль. И запахи! навоза, кур, кухни и уж не знаю чего. Гнусная улица, и хорошо, что единственная! Вообще я называю это местечко Швейцарскими Териоками— цыганский табор, лавчонки, постоянные va et vient. Приезжают на 5, на 7 дней. Уезжают. Новые люди являются, опять ходят, бродят, ищут комнат на несколько суток. Первое впечатление, когда я сюда приехала, было очень благоприятное: я видела одну природу, но жить—это совсем другoe. Мы ждем на-днях сюда Сергея Андреевича, и, побыв некоторое время с ним, постараюсь сняться с места, как ни печальна перспектива новой укладки и раскладки вещей. Прежний адрес годен и впредь. Привет Поле. Всего хорошего.

В. Ф.

Хотела приложить открытку с видом Champёгу, но нет конверта большого под рукой.

133. М. П. Сажину.

13. VIII. 11. [Швейцария.] Chaftipery (с. Valais).

Дорогой Михаил Петрович. Я не уверена, что Лиденька пе уехала уже ко дню получения этого письма. Посему адресую вам и прошу отослать, предварительно прочитав, ибо, быть может, вы в состоянии ответить за гее на мои вопросы. Таким образом выигралось бы время.—Было очень забавно читать о вашей деревенской жизни и о том, что Петя надеялся вас пленить Никифоровым, но, что, по словам сестер, вас теперь туда никаким калачей не заманишь. Вчера вечером от Жени и Ольги я получила письмо, в кот[ором] на этот раз были не описания кухонных неустройств, а признаков неурожая. Но все это и из газет известно. Мне присылают «Рус [ские] Вед |омости]», а знакомая имеет «Речь».— Последние английские газеты интересны в высшей степени: описание заседаний в палате лордов со всем, что есть патетического в них и что не попадает за обширностью в русские газеты, и, пожалуй, еще более интересные подробности о стачке в Лондоне. Сегодня я читала «Daily Mail», кот[орое] со своей точки зрения третирует «чернь», благодаря которой жители столицы не имеют фруктов и скоро, быть может, останутся без газет, так как всякий подвоз бумаги прекратился (т.-е. не подвоз, а доставка с жел. дор[ог]и портов). Удивительные битвы приходится теперь наблюдать нашему поколению—если вспомнить то почти что только идейное движение начала 70-х годов, когда более старшие в Цюрихе обучали пае тому, что делается в рабочем мире Запада. Недавно я читала Бебеля «Из моей жизни». Книга—убийственно скушна, но поучительна. Мне кажется, что рабочее движение в современной России находится в положении, сходном с состоянием рабочего сословия в Германии после 48 года. Какие это были слабые росточки в сравнении с тем, что происходит на Западе теперь!

Обнимаю вас, дорогой Михаил Петрович, и надеюсь, что и будущем году вы с Женей приедете за границу.

Ваша Вера.

134. Н. П. Куприяновой.

26/ 10 VIII. 11.

Дорогая Наташа. Неравно от вашей Лиденьки1 я получила открытку, а от тебя нет. Надеюсь, ты не замедлишь тоже написать мне, но пишите уж попрежнему: мне, Ваgy, s/Clarens (вот все), ибо через 9 дней я и мои знакомые уедем. Лиденька спрашивает, какое впечатление произвели ее друзья; у Р[епьевой] что-то есть в лице, напоминающее самое Лиденьку, и она кажется славным человеком, а Кускова—не та [кая]; подруга все разговаривала, и она аггресивная. Читала я ее фельетон в «Рус[ских] Ведомостях]» о молодежи. Конечно, она пишет правду. Молодежь частью такова. Но разве человеческая душа такой простой, механизм, как пианино, и настройщик, хвать, взял да его настроил на должный тон. Разве Сильвия2, после того как оттолкнула Лео, могла сделаться прежней Сильвией?

1 Куприянова.

2 В романе Шпильгагена: «Один в поле не воин».

Разочарования разъедают человека, как кислота разъедает твердый мрамор. Что убито, то убито, и никакие Кусковы не воскресят--—ото вис сил человеческих. Она же смотрит на психологию человеческую упрощенным образом. Попроповедывал чуточку, поговорил и залечил все раны—рубцов нет. Опустошенная душа! Да, есть опустошенные, разоренные души. Жизнь медленно, тихо и незаметно их лечит. Лечит, но не вылечивает. Опущенные руки, когда сердце переболит, поднимутся снова, но естественным путем, путем зарастания старого, нарастания нового. Дело годов, долгого времени, и процессом жизни—не хорошими разговорами. Аминь. Целую тебя. Прилагаемое—для Лидии Ни[колаевны]. Вашу Лиденьку и маму целую.

135. С. Г. Кропоткиной.

13. X. 11. Baugy s/Clarens, мой адрес постоянный. Дорогая Софья Григорьевна. Много месяцев прошло с тех пор, как я писала вам, а еще более с тех пор, как вы писали мне. С тех пор, как мы виделись в Париже, от вас не было ни строчки, хотя я-то писала раза два. Однажды писала и Саше и тоже ответа не получила. Это меня обескуражило, и я уже не пыталась вновь стучаться.

А теперь хочу сказать несколько слов по поводу ликвидации полной и окончательной того дела, которому вы так много содействовали, добыв материальные средства и поддерживая мою бодрость и упорство в преследовании начатого1. Все закончено, и без результата! Потратили еще такую же и даже большую сумму, и кончилось не только ничем, но отрицательным результатом. В конце концов, путаясь в новых и все новых попытках, возбудили подозрения, один был арестован, по за отсутствием данных кончил административной ссылкой.

Начальство произвело ревизию тюрьмы, нашло, что слишком свободно, слишком хорошо, и перевело всех в Акатуй в условия тяжелые, под власть Шматченко, которого характеризуют, как зверя. (Нашего общего знакомого Nev.2 я известила уже обо всем этом).

1 Устройство побега М. А. Спиридоновой из Мальцевской тюрьмы {в Сибири).

2 Nevinson,

Печальный финал, нечего сказать.

Дорогая Софья Григорьевна, целую вас и Петра Алексеевича и прошу написать мне несколько слов о получении сего. Сашу тоже целую. Надеюсь, она довольна жизнью.

Дела Парижского комитета] помощи каторжанам идут недурно. 1-й год мы закончили 20 тыс. фр., а в этом вероятно 33—35 т. Когда выйдет отчет в ян [варе], я пришлю вам и Mrs Howe. Прошлогодний я послала и вам, и ей. Надеюсь, вы получили. Очень бы просила и мне выслать ваш за последний год—ведь ваш год как раз теперь кончается. Пишите по адресу: мне, Clarens, Suisse или Baugy s/Clarens. Это все равно.

136. М. В. Новорусскому.

23. X. 11.

Дорогой Миша! И прошли ваши именины и не было привета от меня. А сама от вас получила с мазанной фигурой молящейся девчонки. Плохо! Виноваты в этом различные стили. Старый стиль, новый стиль—всегда путаешь. Великодушно извините! и не платите злом за зло. Пишет мне Родионовна, что наш Фрол с супругой уехали в Москву— увидитесь ли вы с ними? А что Суровцев опять в Вологде, измученный херсонскими мальчишками, делавшими набеги на его помидоры.

Сергей Андреевич путешествует с одной знакомой по Италии, и, должно быть, очень хорошо, ибо от них ни слуху, ни духу, хотя я разок написала им в Рим, poste-restante.

Вы как-то писали о нехватках, о голодании и всяческой нищете в тех местах, где были «Лорды», была «Орда» и были «Запорожцы»2.

1 Софья Родионовна Попова.

2 В Шлиссельбурге мы дали такие названия 3 угловым частям нашей тюрьмы: «Лорды»—часть, в которой жил Похитонов, Василий Иванов и др.; «Орда»—где жила Волкенштейн, Тригони; «Запорожцы»—где был Юрковский.

Внимая вашим сетованиям, Родионовна будет вам для утоления печалей посылать некую толику. Конечно, вы будете рады такой манне и будете им отдавать на кашу. Видаетесь ли вы с Лучком? Недавно в новом издании Реклю Рубакиным я увидала целую главу его сочинения: об образовании континентов. Вы не знаете, он получил за нее что-нибудь, или отдал безвозмездно?

Вероятно, вы виделись хоть раз с сестрами и знаете, что зимовать я думаю здесь. Устроилась я в отеле: Hotel Mury Chailly s/Clarens. Это там же, где и Baugy (он состоит всего из 12 домов). Писать можете или так, или попрежнему. Здесь провинция, деревня. И все одно к одному близехонько, переходит непосредственно. Я уж так много расхваливала свой балкон и громадность дома, что нет сил повторять еще. Но каждый ясный день любуюсь закатом солнца над озером и каждый день вижу на небе новое. Это благодать, и я бесконечно довольна. Целую вас и привет Поле. Не забывайте извещать о себе.

В.

Сестра позавидовала карточке с растениями, подаренной вам—я и не думала, что она будет иметь такой успех. Я занимаюсь. Немного пишу.

137. М. В. Новорусскому.

Миша, милый. Вашу книжку получила и благодарю. А то, увидя ее у Рубакина, возроптала. В газетах читала о предстоящем съезде музеев (музейных дел мастеров?). Верно и вы будете делать доклад. Горюю я о Луке, о его глазах. Прямо больно думать о них. Сейчас я усиленно работаю: кончаю писать на-бело свою статью о неудачной деятельности в деревне в 1906 г. Выходит так, что, кажется, можно быть довольной, и я очень, очень рада этому чувству удовлетворения. Если в № 12 «Запросов Жизни» некто Коробка называет мою статью о Лесгафте поэмой, то теперешняя горестная история во много раз мне кажется лучшей. Пущу в февральской книге "Рус[ского] Бог[атства]" и фельетоном в «Рус[ских] Ведомостях]».

Ну, что и как вы и ваша жена? Старая уплата долга1, должно быть, с февраля удвоится или вообще увеличится.

1 Подразумевается помощь каторжанам.

Только необходимо вам войти в дело, дабы был контроль, отсутствие какого бы то ни было кумовства-родства. На праздниках я много веселилась среди детей и перенесла 6 елок, а дети все разболелись от сластей.

Удивительная нынешняя зима: небо, солнце—весенние; туманы чрезвычайно редки, и я не нахвалюсь условиями, в которых живу. Никаких материальных забот. Никакого шума. Никаких едко-горьких событий. О, благодать—быть вдалеке от заграничной шумихи... Быть может, удастся создать что-нибудь порядочное. Хотелось бы. Так хотелось бы! Обнимаю вас дружески и помню. Все помню. Помню вазочку, где были начальные английские буквы лестных слов. Помните? d. с. V. N.?? Всего лучшего. Привет Полине и друзьям.

К нов [ому] году была послана вам открытка. Не ошиблась ли, как теперь, в адресе?..

138. М. П. Сажину.

29/16. I. 12.

Дорогой Михаил Петрович. Сейчас я получила письмо Лиденьки насчет моей статьи2, кот[орую] я хотела печатать одновременно в «Рус[ском] Бог[атстве]» и «Русских] Ве-[домостях]». Ответ редакции был, что рады взять ее, но, что по техническим соображением неприемлемо—одновременное появление и в «Рус[ских] Ведомостях]».

2 «С горстью золота среди нищих»,

Но я прошу вас еще раз переговорить; вот каким образом я думала это устроить, предполагая, что «Рус[ские[ Ведомости]», которым я еще и не писала, согласятся (предпочтение будет, конечно, дано журналу).

Я думала послать вам два экземпляра моей рукописи, рассчитанной на февр [альскую] книжку (поместить в книжке необходимо целиком—это, верно, лист печатный, с 1/4 или в роде, и делить в журнале не годится—это испортит впечатление). Один экз. вы отдаете в типографию; а другой посылаете в «Рус. Вед.», когда по вашему расчету моя статья может быть помещена в «Рус. Вед.». Скажем для примера: книжка «Рус. Бог.» должна выйти 20, ну, вы и посылаете так, чтоб «Рус. Вед.» могли поместить в 2-х фельетонах (или в 3-х); в 2-х №№, ибо в одном поместить в газете немыслимо; У «Рус. Вед.» подписчиков minimum 75 тыс., у «Рус. Бог.» 12—15 т.—это устраняет разговор, что публика одна и та же! Она далеко не одна и та же. Кроме того, вещь в 2-х фельетонах газеты дело эфемерное: прочел и бросил; книга журнала сохраняется, а я надеюсь, что вещь моя понравится всем больше, чем о Лесгафте: она глубже и, как говорят, написана красиво.

Итак я прошу вас еще раз спросить, ибо для меня, кроме распространения, важно бы заработать еще фр. 400 лишних от «Рус. Вед.».

Все дело в том, с моей стороны, что я об этой статье в переговоры с «Рус. Вед.» еще не входила. Но Вера Дмитр[иевна] 1 осенью заручилась их желанием помещать мои вещи.

1 Лебедева.

Смотря по вашему ответу, я и поступлю. Если вам откажут, нечего делать,—я вышлю вам 1 экз.—Если скажут, чтоб пробовала свою комбинацию, то я напишу в Москву мой план, и если и там будут согласны, извещу вас и вам дам 2 экз. с тем, чтоб один, в свое время, вы отослали в редакцию «Рус. Вед.» для единовременного помещения или как найдете возможно близким. Вы не сердитесь, что я вас беспокою. Кого-нибудь да приходится просить заняться этим. Буду ждать вашего ответа и, пока, готовить 2-й манускрипт. Времени до февр. книжки—еще много. Лиденька ошибочно думает, что в «Рус. Слове» были рецензии «Александра I» Мережковского, печатавшегося в «Рус. Мысли». Нет! Не рецензии были а, полная перепечатка того, что печаталось [ журнале, без единого постороннего прибавления от рецензентов или кого другого.—-Напишу еще зараз и Женичке, а пока жму руку и очень хотелось бы летом повидаться.

Ваша Вера.

139. М. П. Сажину.

28/15. II. 12. [Швейцария]

Дорогой Михаил Петрович.

Вашу открытку получила. Мне, конечно, безразлично, будет ли моя статья в февр. или март, книжке, но на будущие случаи хорошо бы знать, за сколько времени вперед надо посылать? Я послала 12 ф. ков. ст., значит 30 ян. старого, и книги у вас выходят так поздно, что я воображала—что посылаю весьма задолго.—Так черкните.—Прилагаю кусок письма Вере Дм[итриевне] на всякий случай— ибо она думала сама увидеться с вами и условиться. Что не давать другим газетам выдержек, это само собой разумеется. Известите же их телеграммой или письмом, как будет надо и как лучше. Я это время ездила в Женеву, Лозанну, Цюрих, а завтра буду в Leysin. Везде читала в пользу голодающих крестьян в России. Сбор вышлю в «Рус[ское] Бог[атство]» с письмом, где попрошу о том, как напечатать в мартовской книжке. Нельзя ли оставить для этого местечко, где вы печатаете отчеты о деньгах, поступающих в контору? Я хотела так:

В пользу голодающих (на с т о л о в ы е1),

1 Я признаю только эту форму помощи.

В. Н. Ф. (Литературн[ые] чтения и пожертвования Жен|ева], Лоз[анна], Цюр[их] и Лейзен) столько-то...............

Касса взаимопомощи учащ[ихся] в Цюрихе] 11 fr. (4 р. 15 к.).

А цифру я напишу по возвращении из Лейзен. Пока у меня кроме этих 4р. 15 к. есть 255 руб. 20 коп., но завтра будет в Лейзен еще.

Что это Лиденька мне ничего не пишет. Была открытка, что напишет, а письма нет до сего дня.

Писать мне сюда можно до 1 марта вашего, а затем на Верочку. Я боюсь, что Лиденька воображает, что я уже уехала. Но ведь, нет же!

С рукопожатием. Смешно. В е р о ч к а.

140. М. П. Сажину.

2. III. 12.

Дорогой Михаил Петрович.

Прилагаемые четыреста пятьдесят руб. сер. (1197 фр.) прошу передать через редакцию «Русского Богатства» в какую-нибудь общественную организацию, занимающуюся помощью голодающим,—с указанием, что деньги эти должны быть употреблены на общественные столовые, которые я считаю единственной рациональной формой помощи. В мартов с к о й книжке «Русского Богатства» прошу обозначить эту сумму так: :

В пользу голодающих

на столовые

Вера Николаевна Фигнер 450 руб. с. (или В. Н. Ф.—-как найдете лучшим).

(Из них 11 фр.—или 4 р. 15 к.—-из кассы взаимопомощи учащихся в Цюрихе, остальные—литературные чтения и пожертвования в Женеве, Лозанне, Leysinn Цюрихе).

О получении прошу известить.

В. Фигнер.

P. S. Я заинтересована в том, чтоб не были опущены подробности о составе этих 450 р. с., поэтому, пожалуйста, поместите иx.

Kнижки «Русского Богатства» за февр[аль] и март я прошу выслать мне после, когда я возвращусь в Швейцарию. В Париже я прочту их, взяв у знакомых. Но оттиски моей статьи в мартовской книжке вышлите, пожалуйста, в Париж на адрес Верочки. На ее же имя пусть сестра вышлет мои деньги, которые придут, как раз, к моему приезду. Письмо от нее получила вчера. Сейчас отдельно не хочется писать— очень устала от разъездов и чтения. С рукопожатием.

В. Фигнер.

141. М. П. Сажину.

5. III. 12,

Дорогой Михаил Петрович.

Надеясь, что Вера Дм[итриевна] будет в Пб [Петербурге] и сама вам скажет, я до сегодня не писала вам, что переговоры о статье в газете не пришли ни к какому результату. Редакция совершенно правильно нашла, что эту вещь нельзя делить на куски. Значит, никаких извещений в Москву от вас не требуется. Два [дня] назад я послала вам денежное письмо и просила известить о получении, хотя я оплатила обратную расписку—заказав ее на всякий случай, и вы не смущайтесь эгам. Письма, которые еще будут приходить сюда—мне перешлют. А парижский адрес мой будет: 101, rue Dareau. Эти дни я займусь уборкой своих вещей—такая скучная нервирующая работа. Впрочем, я купила себе целый Ноев Ковчег—большой коффр, куда можно все свалить pele-mele. Дружески обнимаю вас и непременно летом приезжайте с Женичкой, повидаться.

142. М. П. Сажину.

12. III. 12.

Дорогой Михаил Петрович. Ваше письмо от 24 февр[аля] получила накануне отъезда. Хорошо, что могу тотчас же ответить. Во 1-х, если уж нельзя сказать «для передачи в Вольно-Эконом. Общество», то пусть будет «с благотворительной целью». Квитанцию Вольно-Экон. Общ[ества] ьы-шлите мне в Париж, как на эту сумму, так и на ту, которую вышлю сегодня или завтра, переводом на 150 фр., и сколько на это получите рублей, столько и поставьте, таким образом: через такую-то 64 руб. (или сколько там выйдет), или соедините все вместе, как редакции удобнее.—Во 2-х, ничего не оказалось, что надо бы написать под этой категорией, кроме сочувствия, что вы прихварываете. Надеюсь, что это временно, а летом необходимо себя подправить,—приезжайте к нам: тут прямо рай земной. Птицы уже 2 недели поют по-весеннему и воздух какой-то особенный, неописуемый. Группа Граммон стоит еще в снегу и очень красива. Солнце печет по-летнему, и кто хочет жариться, может, сколько угодно. Обнимаю вас и Женю. Все это время, с разъездами и сборами я расстроила свои нервы, и как раз в большом городе не место для их поправки. Февраль «Русского] Бо[гатства]» получила.

143. М. П. Сажнну.

6. IV. 12.

Дорогой Михаил Петрович.

Вчера получила ваше письмо с расчетом и квитанцией. Благодарю за все. Письмо Женички я получила, только сейчас не в настроении писать: вчера были у Лид [ии] Купр [ияновой] на именинах, и много разговаривали с Богучар[ским] и Прокоповичем о выборах в Думу, об общине и законе 9 ноября, и сегодня что-то голова болит; верно простудилась, ибо горло тоже болит.

8. IV. Вчера была на чествовании Герцена. Публики было много, лучше всех говорил Богучарский. Кроме него говорили: Луначарский, Рубанович, Серошевский, но все—-неважно. И, вообще, как-то не захватывало. На эстраде безмолвно сидел внук Герцена, не понимающий по-русски... но про которого один оратор уверял, что душа у пего русская. Обнимаю всех,

Теперь в Шв[ейцарии| у вас есть приют. Приезжайте.

1.5. IV. 12.

Дорогой Михаил Петрович. Мне надо написать вам обстоятельное письмо по поводу напечатанной в "Рус[ском] Бог[атстве]" статьи моей «С горстью золота». Но пусть это будет только для вас, с которым я могу говорить на распашку, откровенно  Вам, а не редакторам я пишу и желаю высказать все, что надо, дабы избежать (что очень легко) в будущем неприятностей, которые я испытываю теперь.

Во 1-х, е внешней стороны. Корректура была плоха, какой раньше не было. В статье есть ошибки прямо коробящие и недопустимые, напр, о шлисс [ельбуржской] жизни на стр. 91 вместо жизнь потусторонняя напечатано: посторонняя (!!!). Вместо «при первом искушении, при первом изменении, осложнении жизни»—напечатано: при первом сомнении (этакая чепуха!), стр. 98.

На стр. 110 вместо: по закону 3 ноября (подразумевается 905 г. закон о ссуде Крест[ьянским] банком безземельным и малоземельным крестьянам до 90 и 95% всей покупной цены на приобретение ими земли)—поставлено, о ужас!—-по закону 9 ноября, т.-е. о выделе и выходе из общины!!! Я уже пропускаю мелкие опечатки, пропуски союза и, и т. п., в которых грешен, быть может, и не корректор.

2) Поправки редактора. Не знаю, кто это был. Конечно, не Мякотин, который трогательно писал мне по поводу моих «Двух встреч», что всякая моя мысль и выражение всякого чувства должны оставаться неприкосновенны!..

Итак на стр. 106 я вижу прибавку: «Где во мне сострадание?» и далее не помню, чтоб у меня стояло: Гадость! На стр. 107 вставлено «почти с отчаяньем»... На протяжении сцен с просителями вместо настоящего времени^ которое по-моему более подходило к движению рассказа, поставлено прошедшее.

На стр. 111, где я говорю: на общем фоне осады меня ч просьбами сознательные крестьяне оказались не выше общего уровня деревни—с делана вставочка весьма многозначительная: «н е к о т о р ы е» сознательные. Но ведь это же искажение ! Я имела несчастие встретить «сознательных» крестьян определенного типа, не поднимавшихся до понимания меня, как человека, как друга. Других я не встретила. Это моя неудача, мое торе. К чему же подменивать мои испытания, мои наблюдения, к чему смягчать и подслащивать? Я пишу за своей подписью, я не щажу себя, и говорю правду. Мне оскорбительна такая подтасовка; я могу и хочу нести ответственность за мной написанное, если критики найдут, что я одностороння, близорука или несправедлива. Что видела, что испытала—то и пишу и за то отвечаю пред обществ[ственным] мнением.

Развертываю последнюю стр[аницу] (114)и вижу... Вместо сильного и простого: «ищи, пытайся!., пробуй и ищи!..» вижу вставочку: и «опять» ищи!1

1 В Полном собрании сочинений (т. 1II) поправки редакции уничтожены и восстановлен мой текст.

К чему мне это опять? Мне оно не нужно! Это дело вкуса, и у каждого—он свой. Так «поправить» и я могу любого беллетриста, и общего решения в споре: нужно ли «опять» или не нужно, нужно ли «и» где-нибудь или оно лишнее— быть не может. Автор это лучше знает, слова у него выливаются сообразно его личному словорасположению, и пусть, даже в «опять» и в «и»,—он будет сам собой.

Вспомните слова Елпатьевского о моем стиле: В. Н. пишет, как редко кто теперь пишет. И я прямо не желаю, чтоб делали «вставочки», и не желаю поправок в стиле.

Пишу вам откровенно. Я так ценю бархатную деликатность Анненского и братскую бережность Мякотина, что мне прямо больно, меня режет эта чужая рука, приложенная в этот раз к моей «Горсти золота». Мне придется еще писать и помещать. И все, что я пишу—все кровное и кровоточащее. Ведь на придумку я чувствую себя совсем неспособной, и мне необходимо обезопасить себя вперед от прикосновен! я чужих рук. К кому могу прибегнуть я, как не к вам, который может прикрыть меня дружеским покровом и уберечь в будущем от этого? Я и обращаюсь к вам с этим и за этим. Обнимаю вас. Вера Фигнер.

На меня произвел большое впечатление рассказ Безродной: «Жизнь ушла». На это скорбное изображение действительности Волховский ответил в «Знамени Труда» нравоучением: теперешняя, де, молодежь имеет несравнимо лучшую почву для деятельности, чем имели 70-десятшши, которых «народ» мог тащить в участок при первых словах пропаганды. Но разве кого-нибудь могут «выпрямить» подобные сравнения. Ведь сами-то семидесятники в то время верили, что «все готово» и что их ждет полное понимание и братское объятие...

Послезавтра вечер в честь Герцена. Salle Wagram на 5 т[ысяч] чел[овек]. Я буду председательствовать и побеждать робость—необходимо ведь сказать слово!

145. М. П. Сажину.

19. V. 12.

Дорогой Михаил Петрович. Прилагаю при сем бумажку в сто франков в вашу рубрику «с благотвор [ителыюй] целью»—для голод[ающих], как и прежде. Только напечатать надо так: из Leysin через Веренштам. Она прислала мне их в Париж, и так как обещали еще из Цюриха, то я поджидала. Но жданье пора уж прекратить, и я высылаю: вы обменяйте на рб. [рубли] сами.—Из Парижа я послала еще прямо Наташе 50 руб. Но, вообще, страшно равнодушна публика—-прямо говорят: не сочувствуем! И это как буржуазная публика, так и молодая (в Париже да и в Швейц[арии]). Все же в Швейцарии молодежь в Жен[еве], Лозан[не], Цюрихе, по собственной инициативе, кое-что устроила и собирала. А в Париже говорили, говорили и ничего не решили газетные корреспонденты и др. люди. Потом одна дама высказала кое-какое рвение, и, при моей поддержке, сдвинулись с места. Однако пред отъездом я узнала, что собрали всего 1500 фр.1.

1 Отошлют их в Общ[ество] Грамотности в Москве

Прямо срам! Предполагалось наши 30 чел., которые дали бы фр. по 100—-200 на голодающих, но не нашли их. Какая разница с 91—92гг., как я их знаю по журнальн[ым] статьям. И, кажется, охотников ехать в деревню на голод немного. Будь общественный дорыв, он смял бы оппозицию правительству.

Вот уже неделя, как я в Швейцарии и даже живу уже на своей квартире. Пока все еще не устроено, но воздуха, света и тишины много. Была засуха, зной, но дня 2 назад пролил ливень и теперь прохладно и хорошо—все ожило. В квартире очень пусто, и я, как мышь, бегаю из одной пустой комнаты в другую неслышными шажками в белых башмачках.

Вот план моей квартиры (я во 2-м этаже, по-русски в в 3-м). И есть мансарда громаднейшая, с окном, как в тюрьме. Если не поймете моего плана, то я не архитектор!2

2 План не стоит печатать.

Комнаты не высокие, но достаточно большие. Вам понравится и будет хорошо. Вы займете одну комнату с Женей или женский пол будет здесь, а вас выселим и вы будете ходить к нам на полный пансион. Кухня у меня хорошенькая, и когда все вымоют, так сидеть там—одно удовольствие: вид хотя на север из нее, но какая-то успокоительная зелень на горе против окна.

Мой адрес просто Glarens, мне. Или Villa «Le Cret». Baugy s/Clarеns.

Кузнечики отчаянно стрекочут и поток шумит немолчно.

Описала вам все точно.

С рукопожатием В.

P. S. Если вы имеете «Речь» и не отсылаете Анатолию, то пусть Женя посылает мне ее, аккуратно каждый день или 2 номера, т.-е. через день, как Лиденька—Верочке. Да или нет? пусть напишет.

Паспорт я получила и Колю благодарю. Всех целую.

146. С. Г, Кропоткиной.

19. VII. 12.

Дорогая Софья Григорьевна. Я очень огорчена вашим сообщением о воззвании в пользу акатуйских женщин. Я не читала его, должно быть, случайно пропустила  ничего о нем не знала. Вероятно это дело Ш. и Соскиса, которые, познакомившись при мне (и через меня) в Париже, уславливались о сборах среди английской публики, т.-е. она просила, а он обещал и приглашал к себе, зная, ч го она едет на время в Лондон.

Я прилагаю вам копию с письма, полученного мной от Рутковской, бывшей акатуйки, живущей теперь в Лозанне. В нем она делает выписку из письма Зверевой, только-что выпущенной из Акатуя на поселение. Вы увидите положение дел, что все женщины получают деньги, кроме Метер, о которой я сделала уже распоряжение, и ей будут посылать.

Воззвание нелепо и безрассудно. Наша касса парижская дает на женщин ежемесячно 125 рублей.

Кружок молодежи в Москве дает 50—70 руб.

Измаилович из Киева посылают 50 руб.

Наша русская секция (в России) послала в прошлом году единовременно 100 руб.

Из Кракова послано (не помню точно), кажется, 100 или 200 крон—документ у Аитова.

1. Биценко посылает своей жене из своего заработка ежемесячно 60—70 руб.

2. Каховская имеет при себе мать.

3. Старр в прош[лом] году послано 100 руб. и ежемесячно из Парижа по 5 руб. посылается.

4. Эскина — зажиточная.

5. Бибергаль досылают родители.

6. Спиридоновой, кроме общей доли из Москвы, отдельно 5—10 руб. ежемесячно, и ее сестра поехала к ней.

Вероятно и еще найдутся получающие не из общественных средств. А по письму Зверевой вы увидите, речь идет о предметах роскоши, на которые у меня язык не повернется собирать, когда в других тюрьмах имеют 1 —1 %— 2 рубля на человека! 

Я на письмо Зверевой написала Рутковской, что я ничего не могу сделать по этому письму, исключая заботы о Метер.

Вы спрашиваете об адресах для акатуйцев. Мы посылаем через Россию, и я не могу вам сообщить ^никаких адресов уже по тому одному, что раз Ш. просила Соскиса, то неудобно вмешиваться мне, а надо предоставить действовать ей. Вероятно, и она этого хочет, у нее есть переписка и она может это устроить. Иначе она будет продолжать сомневаться, что дамы достаточно обеспечены. Адреса Ш. я не имею. Кажется, она у Савинкова на юге Франции. Мальмберг, у которой она жила, должно быть, знает. Соскис тоже должен знать.

Вот все по этому делу. Целую вас, дорогая Софья Григорьевна, и Петра Алексеевича.

Ваша В.

Всех женщин в Акатуе от 23 до 32.

Посылаю вам оттиск моей статьи в «Рус[ском] Бог[атстве]», за март 12 г.

147. В. Я. Богучарчкому.

24. VII. 12.

Многоуважаемый Василий Яковлевич.

Bы обещали прислать мне брошюру Кистяковского, но не прислали. Не можете ли сделать это? И если нет, то дайте, пожалуйста, заглавие ее. Передайте привет вашей жене.

С рукопожатием В. Ф.

А еще черкните, пожалуйста, была ли в «Былом» напечатана заметка Михайловского о поездке в Харьков? В вашей книге нет ссылки на «Былое» в том месте, где вы цитируете Мих[айлов]ского. Есть! 1

1 Эти четыре строки в подлиннике зачеркнуты.

148. С. Г. Кропоткиной.

21. VIII. 12.

Дорогая Софья Григорьевна!

Посылаю вам копии с документов, относящихся к сс[ыльно]-поселенцам (одно письмо, впрочем, от админ[и-стративно]-ссыльного в Шайтанское, кажется, что-то в этом роде). Я думаю, вы найдете их интересными и достаточными. Более у меня нет ничего стоящего.

Ужасный человек Бурцев. Я так поражена: в «Matin» от 18 августа описывается его свидание 15 августа с Азефом. Бурцев прямо глупый и безрассудный человек. Еще раз рыться в этой отвратительной клоаке, выслушивать убийцу-предателя, лицемера и лжеца, рыдавшего со вдовой Зильберберга-Штифтара, повешенного от предательства Азефа,— что за позор. Человек обманывал 15 лет, если не более, и верить его чувствам, его словам. Прямо жизнь есть невероятная сказка, дикая греза...

Целую вас и Петра Алексеевича.

Вера Фигнер.

Когда ваше воззвание-отчет будет напечатано, пришлите мне экземпляров 3—5.

149. К. А. Морозовой.

Милая Ксения. Проектируется издание энциклопедии «Россия», где будет описание всех сторон жизни России, ее природы и пр. Редактором экономического отдела будет П. Маслов, политического—Мартов, научного отдела (естествознание)—профессор Тарасович; медицина, гигиена—проф. Эрисман, а редактором отдела природа России предлагают быть Николаю. Если он принципиально согласен взять на себя эту работу, то после окончательных переговоров с издателем вам будет переслан подробный план издания. Гонорар за редактирование предполагается 20—25 руб., а за статьи 100 руб. с листа, но окончательно этот вопрос еще не выяснен. Пока требуется только принципиальное согласие, и ответ желательно получить елико возможно скорее, ибо, в случае отрицательного ответа, придется обратиться к какому-нибудь академику. Так вот спросите Николая и напишите мне, а я передам по принадлежности. Мой адрес просто: Clare ns. Suisse; мне. Вероятно, Николай может работать в крепости1, а денежные условия—ведь очень выгодные. Целую вас и его. Нашумели вы чуть не на всю Европу—в газетах пишут, кричат, и меня даже вы прицепили, и совсем понапрасну. Видно, что около вас всегда репортеры газетные снуют. А я так не выношу никаких интервью. Не огорчайтесь же, что шлиссельбуржцы не обладают иммунитетом и за «Звездные песни» приходится отсидеть. Николай, вероятно, попрежнему тих и весел, и напишет же он теперь— целые вороха статей и воспоминаний...

1 В г. Двинске. Был осужден на 1 год тюремного заключения за книгу стихотворений «Звездные песни».

150. М. В. Новорусскому.

8. X. 12.

Дорогой Миша! Позавидовала я вам, когда вы были на Кавказе и я читала ваш фельетон оттуда. Вы, значит, каждый год совершаете поездку куда-нибудь по России. Это хорошо. А я в этот год никуда летом не уезжала (из Кла-рана), если не считать недели, проведенной с Ев[генией] Николаевной в деревне Comballaz на высоте 1 1/2 тыс. метров поблизости отсюда. На будущий год проектирую снять дачу где-нибудь на высотах, чтоб побольше гулять, сидеть в лесу, на траве. А здесь, хоть и деревня, но садик—хозяйский, у них З детей и весь он обработан.

Теперь я в одиночестве, после 4 месяцев совместной жизни, сначала с Сажиными, а потом с Александрой] Ив[ановной]. Мои портреты 2, для кот[орых] я позировала 6 или 7 недель (!), кончены и находятся в Париже у художника, их писавшего3.

2 Теперь они в музеях революции: большой, во весь рост—в Ленинграде; другой (негодный)—в Москве.

3 Верхотуров.

Эта барщина—ежедневно позировать 2 — 2 1/2 ч.—-дорого-таки мне стоила и ужасно надоела. Даже мрачное настроение вызвала, отчего не мало, я думаю, пострадала Александра] Ив[ановна], видя мое угрюмое лицо. Ну, слава творцу! теперь это уже отошло в прошлое. Я сдала работу в «Рус[ские] Ведомости]»—«Из политической] жизни 80-х гг.», давно ждавшую своей очереди, и теперь надо переписать кое-что из прошлогодних писаний: «Первое свидание»; «Объявление о свободе»; «Казнь Балмашева», которую надо еще отыскать среди разных бумаг и бумажонок. Недавно мы были так удручены историей в Кутарбипке.Вчера или третьего дня из Лондона прислали вырезки из «Daily News and Leader» и из «Manchester.Guardian», статьи-протесты Кропоткина в первых и Волховского во втором. A Pressence будет читать в Женеве о каторге, смертной казни и т. д., и меня просили подыскать для него материал. Только не понимаю, как может он использовать русский материал? Говорят, что он знаток русских дел, но не знаю, известен ли ему русский язык. Переводить же все—ведь никаких сил не хватит, да еще и наспех. Вот недавно вышел ряд статей M-mе Chandler о русской женщине. И я была прикосновенна—дала кое-какой материал. Получила книги, развертываю и читаю: «Амфитеатров указывает, что причина проституции в России—экономическая»! Ну, не перл ли это? Открытие!! Амф[итетров] и не подозревает, что сделал его. Сижу я в своей квартире 1, и в довольно печальном состоянии. Вчера сама топила печку и три раза должна была вновь затапливать, вытаскивать антрацит и марать руки в саже. Сегодня обещала женщина приходить ежедневно к 9 ч. утра и топить. И на первый же раз надула. Скоро 11, а ее и духа не слыхать. Хорошо, что на дворе сегодня милостиво, идет дождичек и потеплело, а то было холодновато: minimum —+5,4. Здесь выставляется бюллетень внизу, в городе (я выше озера, на горе, хотя и не высоко, но надо 15 м., чтоб спуститься); бюллетень Цюрих[ской] метеорологич]еской] станции, и предсказания обыкновенно вполне верные.

1 При отъезде одних знакомых я купила у них всю обстановку и сняла их прелестную, маленькую квартирку в Maison Rochat, и Clarens.  

В прошлом году здесь зима была чудная: ясная и теплая. Птицы часто на солнце ошибались и пели по-весеннему. L'hiver des pauvres—п. ч. не надо было тратиться на топливо. А в этот раз стоят уже с конца сент[ября] туманы, облачно, и бывает уже холодно.

Сейчас я читаю Финн-Енотаевского: «Современное хозяйство России», и вспоминаю вас: там все цифры, цифры и цифры. А вы теперь мало читаете по экономическим вопросам? Из каких журналов вы черпаете свои научные обзоры? По материалу от ред [акции] «Речи» или музей выписывает? Напишите мне, какие вам для эт[ого] приходится читать журналы? От какого до какого часу вы работаете в музее? Что делаете по вечерам? Дойдет ли мое письмо к 30-му? Если да, то хорошо. Поздравляю вас и целую. Поля, вероятно, задаст пир, и будет пирог с капустой или кулебяка. Я там была, мед пила...

В. Ф.

151. Н. П. и Л. П. Куприяновым.

9. X. 12.

Милая Наташа и Лиденька! Вероятно, вы обе еще тут, и потому пишу обеим. Сегодня получила твою открытку, Наташа, написанную по прочтении моего фельетона 1. Посылаю тебе, пока, открытку с гидро-аэропланом, но не со мной. Когда будет картина 2 и фотографии с нее, то, конечно, пришлю. Только это еще не скоро будет.

1 «На белых крыльях большой птицы», в «Русских Ведомостях», о моем полете на гидро-аэроплане.

2 Картина нарисована не была.

Пожалуй, прежде чем распространять фотографию, надо продать (в пользу сирот)1 картину.

1 Подразумевали каторжан.

Это вышло целое капиталистическое предприятие, ибо и за фельетон получила 107 р., истратив на полет 100 фр. Теперь я нахожусь в одиночестве: Александра Ив[ановна] уехала 3 окт.; и все хлопоты по дому падают на меня. И живу я на студенческую ногу; стряпаю даже—сама. Применяю вегетарианство и моноедизм, т.-е. одно кушанье: суп—так суп; жареное, так жареное, а не 2—3 блюда. Это для сбережения времени и во избежание мытья посуды. Приходится м печки топить самой, и это горше всего. Терпеть не могу угольной пыли, и руки делаются ужасны. У нас навернулись уже холода: еще при Александре Ив[ановне] пришлось топить два раза, а теперь без нее тоже прохладно, и я уже 2 раза претерпевала бедствия топки. Звала одну женщину, чтоб приходила ежедневно в 9 час. утра управляться с этой негодницей, но женщина надула, несмотря на лицо, внушавшее доверие. Сегодня мне показалось так холодно и одиноко в моей чистенькой коробочке, что я подумала—не удрать ли в Париж, к Верочке? У нее с 14-го—квартирка, и она приглашала. Сегодня я писала главу: «Уроки жизни», не знаю, хорошо ли? Быть может, диктуй я кому-нибудь—вышло бы лучше. По диктовать—некому. Есть один молодой чел [овен], по от пего ужасно табаком воняет. Трудно найти на свете «приятного»человека. Целую вас обеих и тетю. Благодарю ее и всех вас за память. Ваша Верочка. Лиденька! Я как-то ездила к Богуч[арскому] и его не застала. Это дало случай узнать немножко его жену, и она мне очень понравилась. Славная такая.

152. В. Я. Богучарскому.

20. X. 12.

Многоуважаемый Василий Яковлевич! Во 1-х, целую милую Эмилию Венцеславовну. Во 2-х, благодарю за оттиск. Я прочла в «Рус[ской] М[ысли]» эту статью.

В 3-х, вы, значит, останетесь в России—раз против «Былого» 906—7 [гг.] начато преследование?

В 4-х, «Рус[ские] Вед[омости]» отказались от моей статьи о переговорах1, мотивируя увлечением публики войной и боязнью штрафа.

1 Правительства с Исполнительным Комитетом «Народной Воли»

Боюсь, что и то и др[угое] выставлено не искренно, но не знаю, чем объяснить иначе. Послала в "Рус|ское] Бог[атство]", сообщив о мотивировке «Рус[ских] Вед[омостей]», дабы не играть в темную.

В 5-х, в Париже по словам моей знакомой есть оч[ень] симпатич[ное] общество, где-то около Pare Monsouris, устраивающее детские экскурсии (русские дети), и я думаю, участие Эм[илии] Венц[еславовны] было бы желательно и для дела и для нее самой. Я дам [адрес] M-me Dubouchct, жене известного хирурга (он америк[анец] родом, но понимает по-русс[ки], имел клинику в Одессе, выслан Толмачевым; жена русская). Скажу ей, чтоб она написала Эмилии Венц[е-славовне], если последняя не найдет сама этого общества.

В 6-х, с рукопожатием В.Фигнер.

Рада была получить ваш адрес: хотела уже спрашивать Бурцева. Какие же ваши планы? Прошу Эм[илию] Венц[еславовну] написать мне.

На итальянском] яз[ыке] вышла моя брошюра о тюрьмах, с предисловием изд. Милье.

От Акад[емии] Наук получила благодарность за дар комплекта "Знамени труда" и т. д.

153. М. В. Новорусскому.

6. XI. 12.

Дорогой Мишучёк! Не ходи в сундучёк! Там вам для поживы ничего нет, и я не хочу: я немного обижаюсь, что мои вещи считают res nullius за моей смертью, не дождавшись ее (Ха!)! То, что можно было бы дать2, все оставлено в Финляндии, и мне было бы прямо больно отдать ваш подарок - вазочку,  с ее надписью. Я не отдала бы! И не позволяю ничего брать. Я боюсь, не сделаете ли вы мне неприятности: нет ли в архивн[ом] материале чего-нибудь писаного моей рукой? Я не хочу отдать ни моей тетради статистики, ни  переписанных стихов; те, что я вам когда-то отдала  дала для предполагавшегося помещения в «Знании» (стихи Лопатина,  Морозова] и др.)—я не хочу отдавать, а хочу получить сюда вместе с вашими сочинениями, кот[орые] вы обещаете. Милый Миша! не сердитесь. Все это мне дорого, напоминает... потом—все там будет!

2 Новорусский, кажется, хотел отдать мои вещи в Музей подвижных пособий.

Целую вас и Полю. Верочка.

154. М. П. Сажину.

12. XI. 12.

Дорогой Михаил Петрович! Письмо ваше, долго жданное, получила. Книга «Рус. Бог.» ноябр. получена в Clarens, а я сейчас в Цюрихе, куда приехала из Базеля; была там для чтения. Читала в русс[ком] студенческом] кружке и в университете по-французски. 20/7 XII уезжаю из Clarens и Париж. Не знаю, послали ли вы мне оттисков моей статьи?? Это было желательно, и если нет, но в Пб. у вас есть, то пришлите потом, когда я вернусь в Швейцарию. Оглавление, о кот[ором] вы пишете, постараюсь от дяди получить, а я вполне верю, что ему не под силу работа.

Возможно, что будь плата для зятя, может быть, дело устроюсь бы, но все это заглазно трудно устраивать1.

1 Под дядей разумеется П. А. Кропоткин. Речь идет об издании сочинений Бакунина, которое предпринял было М. П. Сажин. Но выпущен был только один том.

—Я просила адрес Вас[илия] Ивановича, а вы даете только имя. Но в случае надобности ведь я могу адресовать в контору к вам.—Не знаю, какие изменения сделаны в статье—очень жаль это. И у меня нет дубликата, чтоб проверить. Я очень прошу вас прислать мне корректуру, в которой эти места не изменены (или куски рукописи), чтоб потом можно было восстановить первоначальный текст (если будет когда-нибудь сборник всего мной написанного).

Скажите Лид [ии] Ник[олаевне], что ее денежное письмо (с 50 руб.) я получила и благодарю, а писать сейчас ей специально об этом не стоит. Не забудьте же сказать. Обнимаю всех.

А еще вот что, дорогой Михаил Петрович. В Пб. есть общество борьбы с самоубийством (вообще или только учащихся). Если бы вы от моего имени попросили дать вам статистический материал и доклады (если они есть) по этому вопросу. Очень бы я хотела иметь. Вы, если вам некогда, передайте через Лиденьку эту просьбу Таничке, чтобы она сходила или съездила, к кому надо, в это Общество. Я хочу написать об этом в одно английское] издание. Сегодня я получила от одной доброй знакомой первую книжку «Заветов» и тотчас же, в постели, прочла Ропшина. Слышно влияние «Войны и Мира» Толстого, но очень интересна постановка вопроса. Как-то совладает автор с задачей? Растем мы... растем, и вырастаем из-под подполья: душно там, душно...

Я хотела бы иметь Ежегодник «Речи», вышедший в янв[аре] [19]12 г. Если Женя будет посылать рубашки, то хорошо бы купить его и вместе с ними послать посылочку, прибавив до 12 ф[унтов] из моего сундука салфеток и салфеточек, необходимых в хозяйстве (полотенец и т. п.). Не стоит вам обременять себя, когда поедете, лучше отослать посылкой. (Деньги взять у Лид [ии]). Вы дайте Женичке прочесть это. Сегодня я получила французскую] газету «Bataille Syndicalists», в кот[орой] напечатано письмо Кропоткина к рабочим всего мира по поводу Ленских событий. А недавно я, к сожалению, не прочла статью Hervе, в которой, как рассказывают, он объявляет, что присоединился к анархистам в противовес увлечению парламентаризмом, а теперь, когда палка перегнута в другую сторону, он советует рабочим присоединяться к socialistes unifies.

Паспорт из Нижнего—получила.

155. М. В. Новорусскому.

19/6. XI. 12. Clarens.

Дорогой Миша! Попали-таки вы в мой сундук! А что ми сказали бы, если бы я, в вашем отсутствии, осмотрела содержание вашего письменного стола??? Скажите—можно или нет?.. Ножницы, конечно, покупные и куплены для меня и Пб [Петербурге] или в Архангельске. Вязальные иголки работы Ант[онова], а также платок № 11 можете взять—он, как вы знаете, очень позднего происхождения. А ложечку работы Суровцева—я не желаю отдавать. Передайте ее сестре Лидии, чтоб, когда будет посылка мне, присоединила ее. Как это вы не понимаете, что предмет напоминает человека? Вот умри у вас Поля—так вы запели бы др[угую] песню, и всякий клочек от ее лент припрятали бы!.. Для вас Шл[иссельбург] умер, умерла полоса. Может быть, это хорошо, но, может быть, и плохо. 20 л[ет] нельзя вычеркнуть, и в течение их пережито больше, чем в остальную жизнь, и у меня Шлиссельбург] всегда за спиной—от него я не буду отпираться, и не хочу отряхнуть, и не могу... Ну, довольно! Сейчас я много работаю. Написала 3 важные главы о Шл[иссельбурге], а сейчас пишу: «Княжна и митрополит». Воспоминание. Пошлю в «Рус[ские] Ведомости]». Обнимаю вас, «Забывайка», и целую Полю. Вазочку—я и не думала ни отдавать, ни возвращать, ни отсылать. Лид[ия]Ник[олаевна] путает 1.

1 Сестра...—и однако же эти разбойники разбазарили дорогие для меня вещи...

156, П. А. Кропоткину.

29, XI. 12. Clarens.

Дорогой Петр Алексеевич!

Художник Верхотуров (очень хороший художник) рисует галлерею революционеров, русских и иностранных. Уже рисовал многих, в том числе меня, Волховского, Натансона (мне в подарок написал Александру Ив [ановну] Мороз, урожденную Корнилову, которая провела со мной 2 месяца летом)... Нечего и говорить, что ваш портрет непременно должен быть сделан, и нам хотелось бы, чтоб он был готов к вашему юбилею. Верхотуров едет специально писать вас в воскресенье 30-го вместе с Волх[овским], и я от себя прошу вас «даться» писать с вас. Ведь вы не откажете всем, кто знает и любит вас, в удовольствии, чтоб был ваш хороший портрет вместе со всеми нами, кто слил свои интересы с интересами рабочего класса и свободы.

Ну, целую вас крепко, крепко. Необходимо как-нибудь в Брайтоне устроить Николая Ивановича] Верхотурова, языка он не знает. Он не избалованный, а работает с необычайной энергией, быстротой и искусством. Лазарев вышел, как живой... Целую Софью Григорьевну.

А еще вот дело и просьба.

Социалист итальянский] Tanim, сотрудник «Avanti» и переводчик моей брошюры о тюрьмах (я выслала ее вам месяц назад), задумал выпустить отдельный № к 22 января в память о «кровавом воскресенье». № посвящен России (целиком) и кроме истории этого дня должен дать разносторонние сведения о современном положении ее.

Там будет и о раб[очем] движении], и о Думе и выборах, statistique lugubrc, герои и мученики; о революц[ионном] движении за последние годы; о Толстом, Горьком и т. д. (Писать будут и русские, и итальянцы). Необходимы некоторые письма и, конечно, ваше, тем паче, что в Италии вы ведь самый известный и любимый человек. Статьи не решаемся и просить (я написала о Гапоне и дам перевод петиции рабочих 9/22 ян [варя] 1905 г.), но напишите несколько слов сочувствия предприятию, или вообще что-нибудь, и отошлите по адресу: Monsieur Tanini. 24. Avenue Druey, 24, Lausanne.

Если вы знаете итальянский, то по-итальянски, или же по-французски (он переведет).

Милый Петр Алексеевич, не откажите. С Tanini я познакомилась лично. Он постоянно пишет о России в соц[иалистических] газетах, переводя все, что ему удается добыть.

Если бы вы написали несколько слов относительно России, в каком-нибудь отношении (вместо просто сочувствия изданию - оно будет с иллюстрациями), то вас можно бы сейчас же расцеловать от радости.

По ошибке взяла бумагу, где на оборотной стороне было написано, поэтому и вышло на отдельных листиках. Ваше письмо об издании получила и жду от Армана 1, что скажет.

1 Арман—было имя псевдонима, принятого Михаилом Петровичем Сажиным за границей во время его эмиграции. М. П. задумал издание произведений Бакунина в Лондоне и условился об этом с П. А.

Целую крепко. Если захотите через меня послать Tanini, то, конечно, я ему перешлю.

157. П. А. Кропоткину.

7. XII. 12.

Дорогой Петр Алексеевич! В день 9 декабря я хочу присоединить и мой голос к голосу тех, кто любит вас и помнит этот день. Мой друг Александра Ивановна (урожденная Корнилова), знающая вас с молодости, прожила со мной теперь два месяца, и мы обе вспоминали о вас и о том, что 9-го день вашего рождения. И обе мы решили, вместе с вашими друзьями, послать вам приветствие и пожелание молодой энергии и горячей отзывчивости, отличающих вас, еще на много, много лет, на радость всем, кто вас знает. Обнимаю и целую вас. Привет вашим. Вера Фигнер.

Сегодня я читаю из своих воспоминаний русс[ким] студентам в Базеле.

158. М. В. Новорусскому.

12. XII. 12.

Дорогой Миша! Вашу открытку с аптекарским счетом проторей и убытков на книгах получила, и не знаю, должна ли благодарить или без благодарности платить. Почтовый тариф=1 р. за 12-фунт. посылку, и вы могли отдать книги Лид[ии] Ник[олаевне], чтоб она отослала с другими книгами. Мы всегда посылаем 12 фунт., тогда это недорого.

Милый Миша. Я забыла, когда умерла Марья Михайловна? В 909 или 910 [г.]?? И еще не помню, ее община в г. Порхове или в уезде??

Я послала через Веру Дмитриевну1 статью о Мар[ии] Мп-х[айловне] и митрополите, и там год смерти обозначаем 909, а община в городе Порхове. Если я ошиблась, то, пожалуйста, черкните Вере Дмит[риевне] (Малый Казенный переулок, д. 7) и от меня попросите ее исправить это, передав в редакцию «Рус[ских] Ведомостей]». Хоть не велика ошибка, но лучше не делать ее.

1 Лебедева.

Сейчас я в Цюрихе, а до этого была в Базеле; читала в русс [ком] студенческом] кружке из своих неизданных рукописей, недавно написанных, и в университете, в «Aula» по-французски. 20-го уезжаю в Париж на несколько недель, если не надоест быть там. Буду жить у племянницы, 8 bis, rue Campagne Prremiee. Пишите туда, если вздумаете. У меня сейчас на столе ландыши, и я с благодарностью вспоминаю ваши! Целую вас.

159. П. А. Кропоткину.

7. XII. 12.

Дорогой Петр Алексеевич!

Надеюсь, вы во-время получили мое поздравление (из Базеля), а теперь я вернулась в Clarens, чтоб через 3 дня ехать на 5—6 недель в Париж.

Ваше письмо о делах с Арман я препроводила, и оно его очень огорчило. Теперь он пишет: что ему «хотелось бы иметь оглавление всех томов или их содержание. Чтобы знать, как располагать материал по вашему мнению». Не будете ли вы так добры удовлетворить эту его просьбу? Быть может, муж Саши мог бы сделать эту работу по нашему указанию, так как требуется ваше мнение — ваша оценка.

Так как работа должна кормить работника, то я могла бы заплатить, как он оценит ее.

Пожалуйста, ответьте. Если вообще «нет», то, чем скорее поставить точку на бесплодных разговорах, тем лучше, чтобы не затягивать время.

Дорогой Петр Алексеевич. Еще я писала вам с Верхотуровым: вероятно, вы получили и ответили Tanini в Лозанну. Целую крепко вас и Софью Григорьевну.

Ваша Вера Фигнер.

В письме юбилейном я не поставила еще имя Иохельсона, с кот[орым] тоже были разговоры о чествовании этого дня... Мы все помнили о нем.

Мой адрес в Париж либо через Гольдсмит, либо м н е, 8 bis, rue Campagne Premiere, 8 bis. He поедете ли вы в Италию через Париж?? Тогда увидимся.

160. С. Г. Кропоткиной. 28. XII. 12. 8 bis, rue Campagne Premiere, Paris.

Дорогая Софья Григорьевна!

Голубушка, не можете ли добыть сейчас же, быстро, денег на побег 6 чел. вольной команды, которым угрожает водворение назад в тюрьму. Я написала кое-куда и прошу Феликса1 попросить помочь из Emergency Fund, но они бедны и могут дать какой-нибудь пустяк. Нужно-то не менее 60 ф. ст...2 .

1 Волховского.

2 600 рублей.

Уже боюсь надеяться.

О результате поисков известите меня. 8 bis, rue Campagne Premiere, Paris.

А деньги, если найдете, перешлите в London. W. Mr Cede rbaum.

Charlotte nstreel, 101.

Но непременно известите меня. (Это известный Мартов). Целую вас и Петра Алексеевича.

Ваша Вера Фигнер.

161. Брату Петру.

12. I. 13.

Дорогой брат Петя! Как смешно: сегодня весь день здесь пурга, как в России. Было лето, яблони и груши—в цвету, а весь луг покрылся снегом, и он вихрем бьет в окна и просится в комнату. Я затопила печку, калорифер, угли (антрацит) стали красными, и напилась чаю с вареньем из лимона, которое сама сварила. Сижу и смеюсь над вьюгой и радуюсь, что никуда мне не надо итти, и на ужин могу сварить макароны или овсянку с маслом. Горы совсем скрылись, и озеро стало серым с чуть голубоватым оттенком. А я сижу себе в безопасности и смотрю то в окно, то в книгу Колтановской «Женские силуэты», где описаны разные интересные женщины, большей частью писательницы, многих из которых я не читала или читала да забыла их произведения, напр., Микулич и др... Твое письмо я получила и обрадовалась. Читала, лежа в постели, из которой выскакивала к почтальону, чтоб расписаться. И не надо заказным посылать: письма всегда доходят. Читала я и несколько раз смеялась, так ты смешно в некоторых местах пишешь. Ты говоришь, что хотел меня бранить за «Горсть золота». Верно о старикашке ты находил нескромным. Сестра писала; но, право, кто там 1 толстый журнал читать будет? Да и есть ли возможность на какую-нибудь литературную вещь недреманному оку реагировать? Есть вещи и дела более серьезные, чтоб заниматься мелочами о том, что в таком-то глухом, безвестном уезде было то-то и то-то. А больше. кажется, и ругнуть было не за что... Целую тебя.

1 В Никифорове.

Я наконец вошла в колею: спина не болит (иди слегка побаливает) и слабость прошла. Начала заниматься. Написала третьего дня в минуту вдохновения, вскочив поутру и еще в капоте сев за стол, главу: «Суд идет!» и и «Последнее слово»...

Вчера прочла Рубакиной и ее семейным в благодарность, что она нам еженедельно играет на рояли и объясняет данного композитора; играет чудно, как истинная артистка, и так действует на меня, что в ту ночь я уж не могу спать, а случается, что должна уйти, чтоб не разрыдаться, и убегаю не дослушавши. Она этими домашними концертами, на которых бывает человек 5—8, украшает жизнь в этом крошечном житейском затоне, и я чувствую истинную признательность к ней. А она говорит, что при мне она играет лучше, п. ч. я ее одушевляю. «Суд идет» произвел на нее и на др[угих] большое впечатление. А еще, чтобы отрешиться от грустных тем, которые иногда прямо коверкают меня и возрождают тяжелые переживания, я написала, точнее, продиктовала молодому человеку, которого я пригласила в секретари, большую главу: «Университет» 2, где есть миленькие сцены, забавные, веселые эпизоды студенческой жизни в Цюрихе.

1 После совершенно не нравилось. Написано наново.

2 В «Запечатленный труд» не вошла; использована частью для книжки «Студенческие годы».

Теперь описываю кавардак в голове, который произошел от новых идей, потрясших мою 19-летнюю голову по приезде в Цюрих; мои сомнения, споры и колебания, пока я, наконец, не стала социалисткой...

Целую тебя. Целую и Анну Ив[ановну]. Не скучает ли она в Москве? Твся Верочка.

Я не отвечала тотчас же, чтоб адресовать уже на новую квартиру. «С новосельем» тебя!

162. С. Г. Кропоткиной.

13. I. 13. 8 bis, rue Campagne Premiere. Paris.

Дорогая Софья Григорьевна!

Вы, конечно, догадались, что когда я писала вам письмо в просьбой, то и не подозревала о болезни нашего Петра Алексеевича. Только потом, посетив Гольдсмит, услыхала о таком несчастии.

Я думаю, вам было не до хлопот, и тем трогательнее, что вы так сердечно откликнулись. Вы ответили: «завтра» будет известно, выйдет ли что из хлопот? Но я не получала с тех пор от вас никакого известия. За эти дни Феликс написал мне, что добыл и передал по указанному адресу 22 ф. 5 ш. 1 Я была так обрадована. Значит и перед вами уже меньшая сумма, если ее можно достать.

1 Около 220 рублей.

Целую вас крепко и от Мани2 буду узнавать о ходе в состоянии здоровья Петра Алексеевича.

2 Гольдсмит.

Ваша Вера Фигнер.

163. Н. П. Куприяновой.

19. I. 13.

Дорогая Наташа! Верочка и я все собирались написать вам, да так вот и дождались такого посрамления, что ты написала, а мы—нет. Говорю—с Верочкой, ибо вот уже 4 недели, как я у нес в Париже (вернусь домой 1—2 февраля старого стиля). Сейчас ее нет дома: она еще вчера ушла к товарке заниматься и ночевать у нее, чтоб не ходить сегодня опять к ней. Она теперь занимается усердно, п. ч. в феврале экзамены, целых три, один за другим и она ни разу, напр., не прочитала учебника акушерства, не видала ни одних родов, а будет экзаменоваться по акушерству! Уж не знаю, какие знания можно приобрести, в первый и единственный раз прочитывая учебник перед экзаменом. И так по трем предметам! Все утро до 12 у нее занимает больница (дети туберкулезные), где ей нечего, по ее словам, делать и где новых знаний практических она не получает. Теперь захотелось ей переменить университет из боязни здесь прокалиться и потерять 3 мес[яца], если не выдержит раз; 6 ме-с[яцев]—если еще раз не выдержит которого-нибудь, и, наконец, она потеряет год, если при троекратной экзаменовке все же не выдержит. Хотя у нее есть подруга, три раза не выдержавшая из анатомии, но мне кажется такой случай все же мало вероятным для Верочки. Но она мечтает увидеть экзотические страны и перейти на полгода (с марта) в университет в Алжире (очень плохой). Попросила у меня на дорогу 50 руб., а Лиденька почти благословила на этот переход. Уж не знаю, что принесет этот авантюризм, теперь наводятся еще справки. Милая Наташа! Я много работала последнее время в Швейцарии], и так как не 'выезжала 8 мес[яцев] из Кларана, то и приехала сюда, чтоб набить оскомину на разных развлечениях и разговорах о том, о сем, а больше ни о чем. Колония только и живет благотворительностью в форме концертов, встреч нового года (по нов [ому] стилю и по старому) и т. п. Сегодня концерт-конференция о Бахе, и я пойду. Была в опере: «Сказки Гофмана», и еще пойду. Знакомых, собственно говоря, у меня здесь мало, но я хожу, как наблюдатель, на все увеселительные собрания. Погода здесь скверная, и я простудилась—болит сейчас горло и все знобит. Хотела завтра кое-что прочесть из мной написанного Вас [илию] Яков [левичу ] 1, но не буду в состоянии—охрипла. Он подарил мне свою новую книгу. Я не вполне довольна ею; предыдущая была, по-моему, лучше. Какой-то странный тон—смех над наивностою разных чаяний. Раз они искренни и для данной эпохи естественны, то говорить с усмешечкой не приходится. Это постоянно шокирует при чтении этой книги. Кое-какие замечания я высказала автору2.

1 Богучарскому.

2 О «Народной Воле».

Вероятно, ты читала мои 2 фельетона в «Рус[ских] Вед[о-мостях]», и еще один1 будет о митрополите Антонии.

1 О М. М. Дондуковой-Корсаковой.

Давно я тебе не писала! О болезни Володи мне, конечно, сестры тотчас же написали. Как это вышло неожиданно и прямо загадочно. Целую крепко тетю Лизу и его. И желаю ему поправляться на утешение всем вам. Где же Володя лежит? У себя ли на квартире или у вас? Далеко ли вы живете друг от друга? Как это теперь всем вам неудобно, жить врозь! Верно чередуетесь и кто-нибудь постоянно там, а все дела твои в забросе. Что ты делаешь, когда нет неурожая? Твои культурные предприятия идут ли? Соф[ью] Викт[оровну]  от меня ты поцелуй, так же, как и Лиду. А тебя, моя дорогая, крепко обнимаю. Будьте все бодры и здоровы.

Верочка.

Перимовым привет и пожелания...

А потом уеду опять в свою пустыню и буду писать. Я написала несколько самых трудных глав.

164. С. Г. Кропоткиной.

27. I. 13.

Дорогая Софья Григорьевна.

Как я рада, что Петр Алексеевич стал понемножку выходить. Скорее бы выбраться вам на юг. А по поводу ваших исканий скажу, что, если они увенчаются каким-нибудь успехом, то вышлите их пожалуйста мне, на мой адрес, п. ч. времени прошло уже, довольно, и теперь будет благоразумнее, чтоб они попали сюда.

Целую вас крепко и Петра Алексеевича.

Ваша Вера.

Я пробуду здесь до 15 февраля. 13-го я председательствую на митинге Прессансе о тюрьмах.

165. Сестре Евгении.

26. II. 13

Дорогая Женя! Твое письмо от 5/18 получила; вероятно и Мих|аил] Петрович] получил мое деловое, высланное из Парижа, страховым. Он, я думаю, разобрался в проектах моих1 изданий: один — это печатать избранные места из раз-породных областей, а другой, Джемса — печатать целиком, как наиболее достойное автора и независимое от произвола и личного усмотрения кого бы то ни было. По поводу этого издания Стокса мы говорили летом, когда вы были здесь. По после того главный редактор, чисто но физическим условиям здоровья, не мог взяться за труд 2, а Черемисов 3 тоже не берется и может только разве корректуру править, если печатанье будет в его городе. Его письмо с отказом только и заключает это, и, обращаясь за советом, я не при» .пожила его, равным образом и соображения Джемса насчет того, что выручка, постепенно накопляясь от продажи первых томов, даст средства на лишний том, сверх четырех, ранее предполагавшихся Stocks'oм, летом. Джемс думает, что отсутствие такого известного первого редактора не может настолько испортить дело, чтоб выручка не дала необходимой суммы. Эк> кажется невероятным. Разговаривая с Марьей Сидоровой 4, я выразила недоумение, как может итти распродажа, с необходимостью контроля, без хозяйского глаза Armand Stocks'a 5, если еще при этом расчет есть на Америку. Но она, не моргнув глазом, говорит, что это всегда так делается и издания окупаются. Уж не знаю я, при моей неопытности, мне это все кажется шатким, и я не решилась бы без совета опытного Мих[аила] Петровича].

1 Конспирация: подразумевается издание Бакунина.

2 П. А. Кропоткин.

3 Подразумевается Черкесов, эмигрант.

4 Гольдсмит.

5 Под Stocks'oм, известным издателем в Париже, подразумевается М. П. Сажин, на что указывает и имя Armand, которое Сажин носил, называясь Россом.

Целую вас. Напишите поскорее. Ваша В.

166. Е. В., Н. П.  и  Л. П. Куприяновым.

1. III. 13.

Дорогие мои I Сегодня мне пришло от сестры Лидии известие о вашем горе 1 Ваши взаимная любовь и дружба да помогут вам пережить эту тяжесть. Обнимаю вас горячо и нежно.

Ваша Верочка. Письмо Лиды в Париже получила, отвечать буду потом.

1 Умер Владимир Петрович Куприянов, брат Н. ж Л. Куприяновых.

167. Брату Петру.

19. III. 13. Clarens.

Дорогой брат Петя! Ты совсем забыл меня, а я делала попытки, писала тебе, хотя и редко, но ты оставлял меня эти годы—без ответа. Теперь Женя прислала мне твое письмо к ней, в котором ты юмористически начертываешь объявление о даче с верховыми лошадьми «по соглашению», купаньем, прекрасными прогулками и пр. Но кто же дает такую цену, да незнакомые люди иногда так неопрятны, что после них прямо тошно. Но, прочитав твое письмо, меня обуяла ревность, что в Жене ты ищещь себе корреспондентку, а меня игнорируешь. И я решила заинтересовать тебя. Написала слово «заинтересовать» и испугалась, потому что писать можно о множестве вещей и глаза разбегаются—пожалуй, выйдет скучно. Вот уже месяц, как я вернулась из Парижа, усталая, хотя нельзя сказать, чтоб вела деятельный образ жизни там. А все же нервы устали, и я должна теперь употребить большое усилие воли, чтоб ввести себя в колею работы. Знаешь или не знаешь, но ноябрь—декабрь я усиленно работала и исписала порядочное количество бумаги. Все о Шлиссельбурге. Во-первых, первый день в крепости; затем историю моего пребывания в карцере; голодовку в тюрьме по поводу отнятия у нас ценных ценных книг; историю, как и почему сорвала погоны со смотрителя; казнь Балмашева в цитадели Шлиссельбурга]; объявление мне о замене каторги без срока каторгой двадцатилетней и настроение за те 20 месяцев, которые оставались до выхода из крепости.

Все это было много раз думано и передумано и потому вылилось легко и сразу, без переделок.

Читала кое-кому: одобряют, но я хотела бы еще посоветоваться с кем-нибудь или, лучше сказать, получить
отзыв. Хотелось бы, чтоб удовлетворяло с художественной стороны. Что будет производить впечатление—это несомненно, п. ч. тема-то такова, что не может не забирать. Я описала самые тяжелые и трагические моменты, и мне кажется, что жаль их разбавлять какими-нибудь описаниями внешней стороны жизни в крепости. Там, в написанных глазах, все переживания, психология... внешнюю-то сторону описали и Новорусский, и Ашенбреннер, а тюремную [психологию] еще не затрогивали. Я живу здесь очень, очень уединенно—никаких импульсов не получаю от внешнего мира, от людей. И это не очень — полезно. Иногда сравниваю эту жизнь с шлисс[ельбургской] и говорю, что я живу тоже в Шлиссельбурге], только он побольше и красивее. И это однообразие, отсутствие толчков, которые будили бы энергию и вызывали бы на деятельность, приводит иногда к какому-то усыплению, ленивой грезе. И нет «любимых» никого... Опять уж думаю, хорошо бы иметь либо подругу, либо воспитанницу какую-нибудь, хотя Уля-то не очень поощрила к этому. Весна здесь в этом году покамест хороша. Я уже перестала топить печки. Они меня порядочно обременяли выгребанием золы; пропасть ее от антрацита и брикетов; и нельзя сказать, чтоб квартира была теплая. В одной комнате хорошая изразцовая печка дли брикетов, и с ней я была в мирных отношениях. Она и греет хорошо, а для другой комнаты стоит в прихожей калорифер, и с ним бывает возня, и он не может нагреть: комнату, кухню и коридорчик.

Вот план моей квартиры, которая с мая еще на год остается за мной, а потом не знаю, что будет 1.

1. План не поместила для печати

На лугах сейчас много цветов: шафранов, первоцветов, маргариток и синих сцилл. У меня на столе стоит целая тарелка, я выкапываю с землей и они живут долго. А в вазах, подарке Евгении, стоит зелень или букеты: нет-нет, кто-нибудь да принесет, а теперь два горшка роз; на одной штук 10 бутонов и на солнце они распускаются. Перед окном и балконом у меня озеро и горы Граммон, на вершину которого Евгения Николаевна с таким трудом вползала летом. Был и смех и грех, п. ч. она действительно страдала и ее очень полюбили навозные мухи и жалили—поверишь ли? ее одну, единственную. Ну, целую тебя, дорогой братец, и Анну Ивановну. Лидия Ник[олаевна] что-то в этот раз опоздала с деньгами: обыкновенно присылала в первых числах, а теперь завтра у нас 20, а от нее ничего нет. Бываешь ли ты у Веры Дмитриевны Лебедевой? У нее много знакомых из делового мира и верно есть подходящие для тебя. Итак, пиши же! Адресуй престо: мне. Clarens. Suisse. А по-русски только Швейцария.

Твоя Beруша.

Видел ли Сашечку в Москве? Нет ли у тебя карточки отца (молодого) с тетей Катей Шулинской? Мне очень надо.

Следующая