Здесь же на Елисаветградском вокзале была послана телеграмма:

ОДЕССА ЯМСКАЯ 18 МИХАИЛУ ФЕДОРОВИЧУ СИДОРЕНКО

НЕ ПОСЫЛАЙТЕ НАПРАСНО ВИНА - ПОДОЖДИТЕ МОЕГО ПОВЕРЕННОГО ЗАВТРА УТРОМ ПРИЕДЕТ = МАКСИМОВ

Под «вином» следовало, конечно, разуметь динамит. Так как Кибальчич именовался тогда Максимом Иваницким, то Колодкевич должен был по подписи «Максимов» догадаться от кого телеграмма.

Кибальчич дал Гольденбергу свой одесский адрес квартиры, где оставалась В.Н.Фигнер, и, расставшись с Гольденбергом, поехал в Александровск.

В Александровск Кибальчич приехал 12 ноября 1879 года. Он был там всего один день. Желябов с ним советовался относительно расположения мин и способа взрыва. Имевшаяся у Желябова индукционная катушка работала действительно плохо и Кибальчич дал ему новую катушку.

— Исправная, проверенная,— сказал Кибальчич, передавая катушку. Кибальчич провел инструктаж Желябова, Складского и Тихонова по технике производства взрыва.

В тот же день Кибальчич выехал в Харьков, где думал встретить Гольденберга, но Гольденберг в Харькове не показывался. Надо было срочно возвращаться в Одессу. Пробыв в дороге четверо суток без сна, Кибальчич страшно устал. В ожидании поезда он прилег на кушетку в зале 1-го класса и уснул.

На вокзале в Харькове произошла встреча Кибальчича с Л.Г.Дейчем, который ехал из Орла в Одессу. В своих воспоминаниях о Кибальчиче Дейч писал:

«По натуре он (Кибальчич) действительно не был ярым революционером,- он не рвался бы на отчаянные, удалые предприятия, не находил бы, быть может, удовольствия в самой опасности, в боевом огне, как это у некоторых бывает,— но он несомненно был революционер по мысли, по убеждениям и к тому же безусловно смелый человек, равнодушный к опасности, не останавливающийся перед нею или, вернее — вовсе о ней не думающий».

Встреча на Харьковском вокзале двух друзей подтверждает вышеприведенную характеристику.

Дейч был поражен, увидя Кибальчича спящим; Положение на железной дороге тогда было напряженное. В ожидании возвращения царя из Ливадии на вокзалах толпилось много всякого начальства, полицейские рыскали всюду, заглядывали каждому в лицо.

Кибальчич был тогда нелегальным и его, как уже сидевшего в тюрьмах узнать было, конечно, легко. Он же, как ни в чем не бывало, лежал вверх лицом, бросаясь всем в глаза своей позой и внешностью. Стояла уже холодная погода, а на Кибальчиче было осеннее легкое пальто, другие же пассажиры первого класса были уже в шубах. Неподалеку от Кибальчича стоял его неразлучный цилиндр.

Дейч стоял некоторое время около спящего Кибальчича, не зная, что делать. В это время два полицейских чина, подойдя к спящему Кибальчичу, пристально стали его рассматривать. «Пропал», с отчаянием подумал Дейч, но тут же раздался звонок к отходу поезда, полицейские засуетились и отошли. Носильщик подошел к спящему и стал его будить.

- Вставайте, господин, опоздаете на поезд! Вставайте же!

Но не так легко было его разбудить. Дейч в душе благодарил этот звонок и носильщика, разбудившего в конце концов Кибальчича. После радостных восклицаний, вызванных встречей Кибальчича с Дейчем, последний стал упрекать его:

— Это же неосторожно. Надо было выспаться у знакомых в городе или в гостинице, а не укладываться напоказ полиции, даже не повернув голову к стене.

- Вот именно моя-то поза и не внушала им никакого подозрения на мой счет; они сейчас решили, что я — сама простота и невинность. Так что я не согласен, что поступил неосторожно,- смеясь, возражал Кибальчич.

Кибальчич и Дейч 13 ноября 1879 года поехали вместе в Одессу. В одном с ними поезде ехал жандармский офицер, который часто выходил из вагона на станциях. Это несколько занимало и удивляло наших путешественников.

- Очевидно, вас узнали, когда вы спали и теперь не спускают с глаз, — дразнил Дейч Кибальчича.- И мне опасно сидеть с вами рядом.

Но в сущности оба не придавали особенного значения присутствию жандармского офицера и ехавших с ним вместе нижних чинов. Когда же 14 ноября они приехали в Елизаветград, то заметили на вокзале некоторое оживление - жандармы и штатские, очевидно сыщики, шныряли, шушукались. Расхаживая в одиночку по вокзалу, Кибальчич и Дейч стали прислушиваться к разговорам публики. Долетели две-три фразы:

- Маленький чемодан, но очень тяжелый.

— Еще очень молодой человек.

По этим фразам можно было заключить, что кто-то был здесь недавно арестован. Очевидно, здесь был арестован Гольденберг.

— Да, за свою неосторожность в Харькове я мог поплатиться, как и Гольденберг,- согласился теперь Кибальчич.

Кибальчич и Дейч приехали в Одессу 15 ноября 1879 года. После ареста Гольденберга нужно было ликвидировать дела в Одессе. Но надо было ждать результатов намеченных покушений под Александровском и Москвой.

•

Утром 18 ноября 1879 года Желябов, Тихонов и Окладский выехали из города на своей телеге, запряженной двумя лошадьми. Желябов чувствовал себя бодрым, хотя имел вид человека измученного, как бы перенесшего тяжелую болезнь.

Лил дождь. Стоял густой туман. Окружающие предметы принимали причудливую форму, либо совсем исчезали за пеленой дождя. К 10 часам утра, когда царский поезд подходил к Александровску, Желябов, Окладский и Тихонов уже были на проселочной дороге у оврага против мин.

Окладский вынул заложенные под камнями провода и соединил их с клеммами индукционной катушки. Затем подготовил гальваническую цинко-угольную батарею.

Все трое взволнованы и напряжены до предела. Каждая минута ожидания кажется вечностью. Обостренный слух улавливает грохот движущегося паровоза. Поезд проходит намеченную отметку. Наступил момент взрыва.

Окладский машет рукой и кричит:

- Жарь!

Желябов собран — движения его уверены и спокойны. Он соединяет батарею с индукционной катушкой... Но взрыва нет! Он сильно жмет провода, пальцы как клещи жмут их. А взрыва нет!

Поезд прошел уже высокую насыпь оврага и свободно умчался по дороге в Москву. Взрыва не последовало. Из следующей главы станет ясным, что поездов было два. Первым шел поезд с царем, но без царских флагов. Желябов потом заявил на суде: «...Внешние признаки поезда заставляли сомневаться, чтобы это был поезд царский, тем не менее под поездом были замкнуты батареи». Если бы покушение удалось, то взорван был бы именно поезд с царем.

Желябов потрясен: столько положено труда, мучений, забот, риска и все впустую... Но впереди под Москвой царю приготовлена еще одна западня. Желябов посылает условленную телеграмму, что покушение под Александровском не состоялось.

Надо было выяснить причину неудачи. Отсоединили провода, идущие к минам от клемм индукционной катушки и стали проверять исправность катушки. Она оказалась исправной. Очевидно неисправна проводка к минам или ,сама мина...

На следующий день провода выкопали и убрали, а мины оставили под рельсами. Кибальчич, будучи в Александровске, сказал, что в случае неудачи по меньшей мере в продолжение двух лет взрыва не последует. В то время, в ноябре 1879 года, начались уже заморозки, выпал снег, производить раскопку в насыпи не было возможности — мины же могли пригодиться весной — по всему этому их в насыпи и оставили.

24 ноября 1879 года в Москве был арестован Яков Тихонов, 5 июля 1880 года в Петербурге - Иван Окладский и 24 июля - Андрей Пресняков. Они судились в октябре 1880 года по процессу «16-ти».

Тихонов, Окладский и Пресняков были приговорены к смертной казни. 4 ноября 1880 года был казнен Андрей Корнеевич Пресняков, Якову Тихоновичу Тихонову смертная казнь была заменена бессрочной каторгой. Он умер на каторге на Каре в 1883 году.

Совершенно иной была судьба Окладского. Осужденный к смертной казни, спасая свою жизнь, он стал злостным предателем. За помилование он не только дал откровенные признания, а изъявил желание перейти на службу в царскую охранку. Царское правительство поэтому заменило Окладскому бессрочную каторгу сначала ссылкой в Восточную Сибирь, а затем ссылкой на Кавказ, где он тоже «помогал» жандармскому управлению.

В 1889 году Окладского вызвали в Петербург; здесь по договору с директором Департамента полиции П.Н.Дурново он сделался негласным сотрудником Департамента полиции с жалованием 150 рублей в месяц, в каковом качестве он пребывал до самой Февральской революции. Ему было пожаловано звание потомственного почетного гражданина по фамилии Петровский. Служил секретным сотрудником 37 лет, продавая жизнь и свободу многих революционеров. Но предательство не прошло безнаказанным.

Спустя 45 лет, в январе 1925 года, Окладский на суде революции встретился со своими бывшими товарищами. Он предавал их, каторжными мучениями их он купил себе волю. Против него на суде сидели: А.В.Якимова, А.П.Прибылева, М.Ф.Фроленко, С.П.Швецов, Х.Г.Гринберг-Кон.

Так как Окладский был участником покушения под Александровском, то на суде возник вопрос:

— Почему не было взрыва?

На заседании Верховного суда СССР предатель и провокатор Иван Окладский утверждал:

- Взрыва не произошло потому, что один из проводов оказался перебитым, очевидно, лопатой. Возможно, что перебил провод случайно один из сторожей.

Общественный обвинитель на процессе Окладского - Феликс Кон сделал предположение, что Окладский сам перерезал провода, испугавшись в решительный момент последствия для себя от этого взрыва царского поезда. Если учесть быстрое помилование царем Окладского, замену каторги ссылкой и его дальнейшую работу в полиции, то это предположение Ф. Кона не лишено оснований, но осталось недоказанным.

Выступавший на суде в качестве эксперта известный историк профессор П.Е.Щеголев допускал версию, что провода мог перебить Окладский. А писатель Юрий Трифонов в книге «Нетерпение» (3-е изд., М.: Политиздат, 1988) на стр. 235 категорически утверждает, что Окладский «подошел к насыпи, к самой мине, и ударил острием лопаты в землю, в провод, потом подровнял, утоптал...». Однако документального подтверждения этой предательской «профилактики» нет.

Верховным судом СССР 11 января 1925 года Окладский был приговорен к смертной казни, замененной, в связи с преклонным возрастом, десятью годами лишения свободы.

Вера Николаевна Фигнер со слов Н.А.Морозова рассказала, что Исполнительный комитет назначил комиссию в составе А.Д.Михайлова, Н.А.Морозова и С.Г.Ширяева для выяснения причины неудачи. Желябову предложили показать, как он соединил электропровода. Желябов якобы соединил их неправильно. Рассказ этот возбуждает сомнения: соединение электропроводов не представляет трудностей.

Мария Сергеевна Сагайдак - жена Григория Сагайдака - сына Николая Афанасьевича Сагайдака 9 марта 1964 года в присутствии представителя Запорожского Краеведческого музея заявила автору этих строк, что Н. А.Сагайдак говорил, что провод порвали коровы, случайно забредшие в овраг. Как узнал об этом Сагайдак и насколько это достоверно, остается неизвестным. Сопоставляя четыре возможные причины неудачи под Александровском — ошибка Желябова в соединении проводов, перерезка проводов Окладским, случайное повреждение провода сторожем или животными, надо полагать, что ближе к истине было последнее.

Главные организаторы покушения под Александровском Желябов и Якимова в описываемый период были еще на свободе и не сложили оружия. Приговор, вынесенный царю Александру П «Народной волей» ждал еще исполнения.

Послеглавие

Кон Феликс Яковлевич (1864-1941), российский и международный революционный деятель. В 1884 году осужден на каторгу. Участник Революции 1905-1907 годов. С 1906 года один из руководителей Польской социалистической партии. С 1918 года на партийной работе и в органах Коминтерна.

Сухомлин Василий Иванович (1860-1918), член Распорядительной комиссии (заменившей после 1884 года Исполнительный комитет) «Народной воли». В 1887 г. приговорен к бессрочным каторжным работам. Умер в Одессе.

Глава IX

ДВА ПОЕЗДА

Исполнительный комитет «Народной воли» не знал, каким маршрутом поедет царь осенью 1879 года из Ливадии в Петербург, а потому готовил покушение и на Лозово-Севастопольской и на Юго-Западной железных дорогах, зная заранее, что одно из этих покушений не состоится.

Чтобы иметь больше шансов на эффективность покушений, Исполнительный комитет решил организовать еще одно покушение в центре России. Выбрать место для этого покушения было поручено А.Д.Михайлову.

В конце августа 1879 года А.Д.Михайлов, после поездки в Москву, доложил Исполнительному комитету, что, по его мнению, удобным местом для этого покушения будет полотно железной дороги на окраине Москвы. Здесь в 45 метрах от полотна Московско-Курской железной дороги можно купить небольшой деревянный двухэтажный дом. При доме имеется небольшой дворик. В нижнем этаже домика живут квартиранты; под предлогом ремонта их придется выселить. Со второго этажа удобно вести наблюдение за путями железной дороги и за дорогой у дома. Дом находится в малонаселенном пригороде Москвы, за Рогожской заставой в 7-м квартале Рогожской части. Около дома улицы темные, почти не освещенные, людей на улицах мало. В отношении конспирации дом имеет большие удобства.

Исполнительный комитет принял предложение А.Д.Михайлова о покушении под Москвой. Ему же — Михайлову и поручена организация этого покушения. В помощь ему решили послать Л.Н.Гартмана и С.Л.Перовскую.

В начале сентября 1879 года Михайлов, Перовская и Гартман выехали в Москву. Михайлов под фамилией Плошкина Ивана Васильевича поселился в Москве на Большой Лубянке в номерах Кузовлева. Гартман по паспорту саратовского мещанина Николая Степановича Сухорукова вначале жил у Чистых Прудов в Кривом переулке в доме Егора Кузьмина. Перовская - «Марина Семеновна» считалась женой Сухорукова.

Намеченный дом принадлежал крестьянке Тихомировой, которая заложила дом мещанину Кононову за 2 000 рублей. Когда наступил срок закладки, Кононов предложил Тихомировой продать дом. «Сухоруков» купил у Тихомировой этот дом за 2 300 рублей. Покупка была нотариально оформлена 13 сентября 1879 года, а 19 сентября «Сухоруковы» поселились в верхнем этаже этого дома. Когда в Петербурге узнали, что Гартман и Перовская вселились в купленный дом, в Москву командировали А. Б.Арончика и Г.Ф.Чернявскую. Под фамилией «Силантьевых» они поселились на Собачьей площадке № 5 в доме Карениной. Их квартира предназначалась как конспиративная квартира для укрытия действующих лиц после взрыва полотна железной дороги.

Супруги «Силантьевы» привезли в Москву багажом ящик с надписью: «Осторожно! Фарфоровая посуда». Багажная квитанция на этот ящик была передана «Сухорукову», который и доставил ящик в свой дом. В этом ящике оказалось два пуда (32 килограмма) укупоренного в жестяные коробки динамита.

28 сентября 1879 года в Москву из Петербург; прибыл С. Г. Ширяев. Он привез электропровод, индукционные катушки и разные принадлежности для запалов. Все это было передано Гартману и водворено в его дом. Сам Ширяев поселился в меблированных комнатах Ковалевой у Сретенских ворот под фамилией дворянина Северинова.

«Совет саперов», состоящий из Михайлова, Гартмана и Ширяева, ознакомившись с положением на месте, решил из дома прорыть подземную галерею для закладки мины в полотно железной дороги в виде треугольной призмы. Это даст наименьшую выемку земли.

Для получения «устойчивого свода» решено стороны галереи крепить досками, а пол оставить земляной. Размеры ее намечены такие: высота призмы 1,1 метра, основание 0,8 метра, длина 44 метра. Доски условились крепить в вершине призмы шипами.

Окончательное слово по устройству галереи решено оставить за Кибальчичем. Ширяеву поручено проконсультироваться с ним об этом в Одессе. Ширяев уехал в Харьков, где встретился с Желябовым и Гольденбергом. Ширяев жаловался на трудность и большой объем работы в Москве по подготовке подземной галереи. Для этой работы в Москве мало людей.

Решили в помощь московской группе направить в Москву Гольденберга и Баранникова. Желябов подробно познакомил Ширяева с ходом подготовки покушения под Александровском и жаловался, что отсутствие специальных знаний в области пиротехники и электричества очень затрудняют работу группы:

— Хорошо еще, что Кибальчич дал нам схему проводки, снаряжения мин и устройства запалов. Без этой схемы мы были бы, как слепые котята.

Далее выяснилось, что имеющаяся индукционная катушка работает очень плохо.

- Искра очень слабая! Не хватает проводов. Мало динамита. Ширяев обещал помочь проводом и запалами.

- Динамита в Москве тоже мало. Но, очевидно, одесское предприятие не состоится; тогда за счет одесского динамита можно добавить вам и москвичам.

Желябов передал через Ширяева просьбу к Кибальчичу приехать в Александровск и помочь техническими знаниями.

Из Харькова Ширяев поехал в Одессу. Радостно встретились Кибальчич с Ширяевым. Ширяев недавно помогал Кибальчичу в Петербурге готовить динамит, а теперь он оба работают над его использованием. Ширяев подробно изложил Кибальчичу планы московской группы по устройству подземной галереи, закладке мины и способу взрыва. Кибальчич предупредил Ширяева:

— Запроектированное крепление галереи досками достаточно только для статической нагрузки от грунта. Местную же нагрузку на вершину призмы, которую создадут проходящие поезда, доски не выдержат — сломаются и галерея завалится.

- Что же делать?

— Нужно отказаться от устройства галереи под полотном железной дороги. Здесь нужно применить длинный складной бурав. Им просверлить под полотном углубление диаметром 5-6 дюймов и заложить в это отверстие мину, наполненную динамитом.

— Сколько нужно динамита? У нас только два пуда.

— Этого количества при залегании мины на глубине четыре аршина от рельс — маловато. Взрыв может кончиться только деформацией рельс, отрывом нескольких вагонов и только. Динамита в мине нужно добавить.

- В галерее недостаточно воздуха. Темно, трудно работать.

- Для увеличения притока воздуха в галерее в верхний ее угол подвесьте трубу диаметром не менее четырех дюймов. Трубу эту выведите в нижний этаж дома и соедините с дымовой трубой печки. Это создаст круговую тягу и увеличит приток воздуха. А какой грунт?

- Повезло, песчаный.

— Легкий песчаный грунт может вас обмануть. Я эти места знаю по институтской практике. Здесь могут оказаться камни в грунте, а это затруднит прокладку галереи. К этому нужно быть готовым.

Ширяев познакомил Кибальчича с работой в Александровске и передал ему просьбу Желябова приехать в Александровск для инструктажа. Он обещал выполнить эту просьбу. Ширяев передал указания Кибальчича московской группе, и они были приняты.

Рытье подземной галереи действительно оказалось сложным и трудным делом. Под кухней нижнего этажа сначала вырыли подполье. В нем был вырыт небольшой колодец, из которого и начали горизонтальную галерею. От поверхности земли она залегала на глубине 90 сантиметров. Углубить ее больше не позволяли подпочвенные воды.

Рыть галерею мог только один забойщик. Работал он в неудобном лежачем положении. Небольшим совком он прорывал землю на 20-30 сантиметров. Немедленно тут закреплялся досками свод галереи. Вырытую землю забойщик складывал на лежащий у него за спиной поднос - лист железа.

По сигналу забойщика поднос с землей вытаскивался разгружателями за прикрепленную к нему веревку, в колодец. Здесь земля ссыпалась в ведро, которое за веревку вытаскивалось в подполье. Освобожденное от земли ведро возвращалось в колодец, а земля вытаскивалась из подполья и ссыпалась в чулан. Поднос за тонкую веревку забойщик подтягивал к себе для дальнейшего заполнения землей.

Неудобное лежачее положение, недостаток воздуха и сырость не позволяли забойщику долго оставаться в галерее. Приходилось каждые полтора-два часа менять забойщика. Работали беспрерывно с 6 часов утра до 10 часов вечера. Но работа подвигалась очень медленно. Мешали разные непредвиденные осложнения и препятствия.

Освещалась галерея свечой. Отсутствие воздуха ту шило свечу. Пришлось устроить намеченную Кибальчичем вентиляцию. Земля, ссыпанная в чулан, выдавливала доски стенок. Приходилось часть земли из чулана ночами выносить во двор и здесь рассыпать ее, тщательно маскируя.

Пошли дожди, галерея наполнилась водой. Вытаскивание воды ведрами давало очень слабые результаты и забойщику приходилось работать лежа, в холодной жиже. Мокрый грунт затруднял рытье галереи и каждую минуту грозил обвалом и смертью забойщику.

На дороге около дома образовалась лужа. Под лужей проходит галерея. Водовоз с бочкой должен проехать по луже над ней. Угроза провала лошади и телеги в галерею очень реальна. Ночью спускали воду из лужи и насыпали проезд для телеги.

По мере приближения галереи к полотну железной дороги работа в ней становилась все более невыносимой. Галерея была на 20-30 сантиметров наполнена водой, дно ее состояло из комьев грязи и вытаскивать по ней поднос с землей было невероятно трудно. Мало помогал и устроенный примитивный ворот.

Грунт в этом месте стал чрезвычайно рыхлым. Невозможно было прорыть галерею даже на 10 сантиметров вперед. Сверху и с боков земля обваливалась, грозя работающему катастрофой. Эта опасность особенно увеличивалась при проходе поездов. Земля сотрясалась. Даже закрепленные досками стенки галереи дрожали, как при землетрясении. Со всех щелей между досок на забойщика обильно падала мокрая земля, засыпая глаза, уши, голову. Свеча при этом зачастую тухла.

Каждый проход поезда создавал добавочную работу: нужно было дополнительно убирать насыпавшуюся и обвалившуюся землю. Условия работы сделались настолько невыносимыми, что Гартман, отправляясь в это время на работу, брал с собой быстродействующий яд, чтоб покончить с жизнью без мучений в случае обвала.

Как предсказывал Кибальчич, вести галерею под железнодорожную насыпь было невозможно. Приступили, по его рекомендации, к бурению отверстия для мины.

Бурав имел диаметр 15 сантиметров и длину 5,5 метра. Отверстие пробурили с большими усилиями и риском. Работали над этим неделю. Но мину, до конца этого отверстия, заложить не могли. Труба мины, загребая своим концом часть грунта на дне отверстия, не поддавалась продвижению на всю длину отверстия. Продолжительные и мучительные усилия результатов не дали.

Решено было неполадки в закладке мины восполнить добавочным зарядом динамита. Посоветовапись, послали Гольденберга в Одессу, привезти освободившийся там динамит;.

Кроме трудностей «подземных», предприятию ежечасно грозил провал на поверхности земли, дом «Сухоруковых» окружен небольшими домами соседей-мещан. Кумушки-мещанки очень любопытны. Им все интересно. Им все хочется узнать.

Официально в доме «Сухоруковых» живут только «сам Сухорукое и жена его Марина Семеновна. Других жильцов там нет». А фактически в доме ежедневно работают, питаются и зачастую ночуют Михайлов, Баранников, Гольденберг, Исаев, Морозов, Ширяев, а иногда и Арончик. Нужно скрыть это от любопытных. Нужна строжайшая конспирация. Нужно, чтобы посторонние не только ничего не знали, но и не могли ни о чем догадываться. Материала ни для каких догадок не должно быть дано.

Главная забота конспирации легла на хозяйку домика - Перовскую. Ей нужно, чтобы соседки-кумушки к ней, ее мужу и дому относились хорошо, доброжелательно. С другой стороны, их нельзя приближать ни к семье «Сухоруковых», ни к дому, ни к работам по его «ремонту».

Марина Семеновна охотно и приветливо разговаривает с соседками-кумушками, вместе с ними бегает на рынок, закупает провизию, но так, чтобы количество закупаемого было неизвестно соседкам, торгуется за каждую копейку.

Соседки о «Марине Семеновне» хорошего мнения:

— Правильная бабенка. Копейки лишней не истратит, и себя блюдет строго.

Иногда кумушки по-соседски забегают к Марине Семеновне. Она ласково их принимает, но дальше кухни не пускает.

— Сам-то у меня строгий.

По сигналу Марины Семеновны шум работы в галерее затихает. Уходят кумушки — работа возобновляется.

Приходит к «Сухорукову» сосед-купец. «Самого» нет дома. Пускать незваного посетителя в дом нельзя. Нужно дать время убрать в доме все подозрительное. Марина Семеновна внимательно с наивным видом выслушала купца, явно его не поняла. Переспросила. Купец старается объяснить как можно вразумительнее. Но бестолковая хозяйка, опять ничего не поняв, отвечает:

- Уж не знаю! Уж как скажет Николай Степанович! Купец опять старается растолковать. А хозяйка твердит:

- Да вот Николай Степанович придет. Я уж не знаю!

Купец, безнадежно махнув рукой, уходит. Но раздражения у купца нет. Что с нее возьмешь, с бестолковой!

В разгар работы по подкопу вдруг загорелась железнодорожная будка с паклей, расположенная по соседству. Огонь полыхает в направлении дома Сухоруковых. Соседи бросились на помощь. Они хотят выносить их имущество. Но пустить их в дом невозможно. Везде неубранная земля... Сундук со взрывчаткой... Под кроватью две банки с динамитом... В галерее и подполье работают землекопы...

Марина Семеновна выбегает на крыльцо дома с иконой. Движением руки останавливает соседей. Глаза молитвенно подняты к небу. Уста шепчут молитву. Все лицо в молитвенном экстазе.

- Никто как бог! Никто как бог! - говорит она громко, самозабвенно.

В руках икона, направленная к пламени пожара. Все взоры соседей благоговейно устремлены на Марину Семеновну. И чудо совершилось... Порыв ветра отклонил пламя в противоположную сторону... Опасность миновала! Будка с паклей догорела. Соседи расходились по домам, восхваляя Марину Семеновну.

Притаившиеся в горнице забойщики восторгались находчивостью Перовской. Они встретили ее веселым, звонким хохотом:

— Ай да Соня! Как ты моментально нашла способ избавиться от этой опасной помощи соседей!

— Молодец, Соня!

Особенно бурно высказывает восторг находчивостью Сони Александр Михайлов. Всякое проявление осмотрительности и ловкости в конспирации он особенно ценит. Недаром его зовут «дворником». Он главный конспиратор «Народной воли». Все тщательно обдумает. Все предусматривает. Он учит членов «Народной воли» конспирации и требует строгого соблюдения ее... Его заботливости, вниманию и предусмотрительности «Народная воля» обязана предохранением от возможных провалов.

Михайлов поддерживал связь с проникшим по его заданию в III отделение революционером Н.В.Клеточниковым. Связь эта спасла многих революционеров от захвата III отделением, от тюрьмы, каторги и смерти. Михайлов пользуется в «Народной воле» громадным авторитетом.

Перовская была верным, незаменимым стражем безопасности всего предприятия в доме «Сухоруковых», Всеми его участниками было решено: если бы в дом явилась полиция с целью обыска и ареста, не сдаваться живыми. Перовская должна была выстрелом из револьвера разбить стоящие под кроватью банки с динамитом - взорвать все предприятие со всеми его участниками... В середине ноября поздно вечером пришел А.Арончик и сообщил, что царя ждут в Москве 19 ноября 1879 года. Нужно было, не медля снарядить взрыватель заложенной наконец мины. Ток должен быть подан индукционной катушкой, помещенной в сундуке на верхнем этаже, и гальванической батареей, находившейся в сарае. В стене сарая, около батареи, было приготовлено отверстие для наблюдения за полотном железной дороги.

Два провода, покрытые слоем земли, шли от батареи по двору до стенки дома, а затем подымались во второй этаж и доходили до индукционной катушки. От катушки провода спускались отвесно по стене в нижний этаж, а затем проходили в галерею к мине, заложенной на глубине трех метров под рельсами железной дороги.

Все приготовления к проезду царя были закончены. Земля из дома убрана и разбросана по двору. Снег укрыл двор белоснежной пеленой. В доме наведены чистота и порядок. У ворот дома нет вывески, кому принадлежит дом. Спешно вывеску заказали и прибили: «Дом Н. Д.Сухорукова». Все лишние уехали из дома.

Перед проездом царя полиция осматривает все дома, расположенные у линии железной дороги. Под каким-то незначительным предлогом явился околоточный надзиратель. «Сухоруковы» принимают его приветливо и ласково. Марина Семеновна угощает его чаем, как любезная и гостеприимная хозяйка. В доме простая небогатая мещанская обстановка, но очень чисто и во всем виден порядок. На стенах развешаны портреты особ царской фамилии и митрополита Филарета. Хозяева симпатичные. Околоточный выпил чайку с лимоном. Пожаловался на тяготы службы. Пожелав хозяевам успеха в благоустройстве, распрощался с ними. Он был уверен в благонадежности этого дома.

В Симферополе для проезда царя на вокзале было приготовлено два поезда — один царский, другой свитский. Их сразу видно: у них по два паровоза, украшенные трехцветными флагами.

Скоро ожидается прибытие царской кареты из Ливадии. К перрону подан свитский поезд из 14 вагонов. Закончена погрузка багажа, кухни и военно-походной канцелярии царя. Усаживается свита, секретари, офицеры, инженеры ведомства путей сообщения.

После отхода в 11 часов 30 минут ночи свитского поезда к перрону подается царский поезд из 10 вагонов. С вокзала все посторонние удаляются. Вокзал строго охраняется. У четвертого вагона усиленная охрана.

Из Симферополя отправляется телеграмма:

МОСКВА СОБАЧЬЯ ПЛОЩАДКА 5 СИЛАНТЬЕВУ ЦЕНА ПШЕНИЦЫ ДВА РУБЛЯ НАША ЧЕТЫРЕ ,

царь едет вторым поездом, вагон четвертый.

Царская карета подъезжает к усиленно охраняемому вокзалу. Александр II с ближайшей свитой усаживается в поезд и в 12 часов ночи уезжает. Царь устал от четырехчасовой поездки, но спать не приходится. Сопровождавший царя министр двора граф А.В.Адлерберг советует царю:

— Ваше величество! Я бы рекомендовал перейти вам в свитский поезд, который мы сейчас нагоним. Так будет безопаснее.

— Уж не предлагаете ли вы русскому царю инкогнито возвращаться в свою столицу?

— Я только думаю о благе России и ее повелителя. Неспокойно у нас стало... Злодей Соловьев несомненно имел товарищей...

- Нет, я переходить в свитский поезд не буду, а только вы задержите его на какой-либо станции, а наш пропустите. А флаги на моем поезде, пожалуй, лишние...

— Слушаюсь, Ваше величество!

И темной ночью в пути под Мелитополем произошла тайная замена поездов. Теперь впереди шел царский поезд без флагов на паровозе а за ним свитский с трехцветными флагами, идущий на правах царского поезда.

На станциях больших городов собиралась для встречи царя разнаряженная публика. Подходил свитский поезд, и ему отдавали царские почести. Наскоро собранный хор исполнял «Боже царя храни», все вытягивались в струнку и пожирали глазами окна вагонов, за которыми напрасно старались разглядеть царя... тогда публика начинала расходиться и полицмейстер облегченно вздыхал, что все обошлось благополучно, и что «в его городе» никто не бросил под поезд бомбу и не взорвали пути динамитом.

Так, без шума и огласки, соблюдая все строжайшее «инкогнито», прибегнув к маскараду поездов, совершил Александр II путешествие по своей империи.

В дом «Сухоруковых» Арончик принес телеграмму о цене пшеницы, и там должным образом поняли ее. Но нужно было еще точно знать время прихода царского поезда. Это держалось в секрете. Однако Арончику это удалось узнать. Он сообщил Гартману, что прибытие царского поезда в Москву назначено на 10 часов вечера 19 ноября.

18 ноября вечером «Силантьев» получил из Александровска телеграмму от «Черемисова»: «ГРУЗ СЛЕДУЕТ НАЗНАЧЕНИЮ». Значит покушение в Александровске не удалось. Все надежды теперь только на Москву.

Наступает утро 19 ноября 1879 года. В доме «Сухоруковых» остаются только Перовская, Ширяев и Гартман. Они полны тревоги. Каждую минуту они ожидают налета полиции. Но полиции нет. После обеда Гартман оставляет дом и уезжает. Остаются Перовская и Ширяев. Перовская будет вести наблюдение. Ширяев по сигналу Перовской замкнет провода и взорвет поезд.

Стрелка часов подходит к 10. Темно. Вьюжит. Перовская в полушубке, с фонарем под полой, выходит на полотно железной дороги. Пустынно. Перовская взволнована до предела. Ей страшно. Но она держит себя в руках. Движения ее спокойны и размеренны. Мчится окутанный паром поезд. Огни паровозов слепят Перовскую. Она ничего не видит. Она знает: первым идет свитский поезд, его нужно пропустить. Поезд благополучно умчался в темноту. Тянутся длительные минуты. Наконец показались паровозные огни второго поезда.

Поезд подходит к условленному месту. Перовская вынула фонарь из-под полы. Рука похолодела и замерзла. Она не может взмахнуть фонарем... Рывком отчаяния она перекладывает фонарь в левую руку - подымает ее и бросает фонарь.

Сильный грохот потряс землю. Несколько секунд Перовская ничего не видит. Но вот открывает глаза.

Огромная яма, развороченные рельсы, торчащие шпалы, опрокинутый вагон...

Официальное расследование установило: «Входившие в состав этого поезда два паровоза и первый багажный вагон оторвались, второй багажный вагон перевернулся вверх колесами и восемь вагонов сошли с рельсов с более или менее значительными повреждениями, но при этом ни лица, следовавшие в поезде, ни посторонние лица не понесли никаких повреждений».

Перовская уходит на Собачью площадку, где для нее приготовлена конспиративная квартира.

Взорванным оказался свитский поезд. Царский же поезд, затемненный, прошел первым.

Опять и под Москвой неудача постигла «Народную волю».

•

Когда в Одессе участники покушения получили телеграмму о «проследовании груза» по Лозово-Севастопольской железной дороге, то горькое разочарование принесла им эта телеграмма, но была еще надежда на Москву. Мучительно долгим было ожидание сведений. Часто без определенных целей собирались народовольцы одесской группы в это время. Взаимное общение их уменьшало тревогу мучительного ожидания.

22 ноября 1879 года стало известно в Одессе и о неудаче покушения под Москвой. Огорчение почти доходило до отчаяния. Только Кибальчич, как всегда, держит себя в руках и спокоен. Его интересует - в чем Причина неудачи? Он уверен, что динамит, им изготовленный,- высокого качества и обязательно должен дать взрыв большой силы. Но под землей взрыв может быть ослаблен. Нужно заняться другими, более эффективными средствами поражения, отказавшись от подкопов.

Стали известны подробности взрыва под Москвой. Взрыв был большой силы, следовательно, динамит высокого качества.

Взрыв поезда под Москвой при следовании царя вызвал безумную свирепость одесского генерал-губернатора Тотлебена и его правой руки правителя канцелярии Панютина. Они казнили 7 декабря 1879 года первых попавшийся под руку арестованных революционеров. Это были В. А. Малинка, И.В.Дробязгин и Л.О.Майданский. Жестокость этого убийства вызвала негодование всех революционеров и даже либералов.

В конце ноября началась ликвидация одесского мероприятия. 8 декабря ушли из своей будки Фроленко и Лебедева. Они увезли в сундуке на подводе остатки динамита, провода и запалы. При толчках подводы в сундуке стучали металлические коробки с динамитом, был риск взрыва, но подвода с сундуком благополучно прибыла по назначению. В половине декабря уехал из Одессы Кибальчич, в январе 1880 года уехал Колодкевич. Все дела были переданы Фигнер и нескольким местным революционерам.

Когда властям в начале декабря 1879 года через предателя Курицина стало известно о покушении под Александровском и готовившемся покушении под Одессой (Клеточников сообщил об этом Исполнительному комитету), то 5 декабря 1880 года в № 4 «Народной воли» появилось следующее заявление:

«Исполнительный комитет заявляет, что произведенное в прошлом году под городом Александровском и подготовлявшееся под городом Одессой покушение на жизнь царя — произведены по инициативе его Исполнительного комитета, согласно с общим планом, установленным осенью прошлого года, с целью приведения в исполнение смертного приговора над Александром II, вынесенного Исполнительным комитетом 26 августа 1879 года».

Ширяев после взрыва поезда жил в Москве неделю. Потом уехал в Харьков. Его очень интересовала судьба Желябова. Он узнал, что Желябов уехал в Петербург. Туда поехал и Ширяев. Прибыл 1 декабря вечером и поселился на Гончарной улице № 7 в меблированных комнатах. В ночь с 3 на 4 декабря 1879 года он был арестован. Судился по делу «16-ти» и был приговорен к смертной казни, замененной каторжными работами без срока. Умер в Алексеевском равелине Петропавловской крепости 18 марта 1881 года.

Неудачи 1879 года не охладили народовольцев в их охоте на царя. Цель, которую они себе ставили покушением 19 ноября 1879 года, не была достигнута, но впечатление, произведенное взрывом, было подобно громовому удару, который прокатился по России и прозвучал по всей Западной Европе.

После неудачного покушения Исполнительный комитет "Народной воли" выпустил прокламацию:

«От Исполнительного комитета

19 ноября сего года под Москвой, на линии Московско-Курской ж. д. по постановлению Исполнительного комитета произведено было покушение на жизнь Александра II посредством взрыва царского поезда. Попытка не удалась. Причины ошибки и неудачи мы не находим удобным публиковать в настоящее время.

Мы уверены, что наши агенты и вся наша партия не будут обескуражены неудачей, а почерпнут из настоящего случая только новую опытность, урок осмотрительности, а вместе с тем новую уверенность в свои силы и в возможность успешной борьбы.

Обращаясь ко всем честным русским гражданам, кому дорога свобода, кому святы народная воля и народные интересы, мы еще раз выставляем на вид, что Александр II является олицетворением деспотизма лицемерного, трусливо-кровожадного и всерастлевающего.

Царствование Александра II с начала до конца — ложь, где пресловутое освобождение крестьян кончается Маковским циркуляром, а разные правды, милости и свободы - военной диктатурой и виселицами. С начала и до конца оно посвящено упрочению враждебных народу классов, уничтожению всего, чем жил и хочет жить народ.

Циркуляр министра внутренних дел Л. С. Макова, 16 июня 1879 года, о том, что никакого передела земли не будет.

Никогда воля народа не попиралась более пренебрежительно. Всеми мерами, всеми силами это царствование поддерживало каждого, кто грабит и угнетает народ, и в то же время повсюду в России систематически искореняется все честное, преданное народу.

Нет деревушки, которая не насчитывала бы нескольких мучеников, сосланных в Сибирь за отстаивание мирских интересов, за протест против администрации и кулачества. В интеллигенции — десятки тысяч человек нескончаемой вереницей тянутся в ссылку, в Сибирь, на каторгу, исключительно за служение народу, за дух свободы, за более высокий уровень гражданского развития. Этот гибельный процесс истребления всех независимых гражданских элементов упрощается, наконец, до виселицы.

Александр II - главный представитель узурпации народного самодержавия, главный столп реакции, главный виновник судебных убийств. 14 казней тяготеют на его совести, сотни замученных и тысячи страдальцев вопиют об отмщении. Он заслуживает смертной казни за всю кровь, им пролитую, за все муки, им созданные.

Он заслуживает смертной казни. Но не с ник одним мы имеем дело. Наша цель — народная воля, народное благо. Наша задача — освободить народ и сделать его верховным распорядителем своих судеб.

Если бы Александр II сознал, какое страшное зло он причиняет России, как несправедливо и преступно созданное им угнетение, и, отказавшись от власти, передал ее всенародному Учредительному собранию, избранному свободно посредством всеобщей подачи голосов, снабженному инструкциями избирателей, - тогда только мы оставили бы в покое Александра II и простили бы ему все его преступления,

А до тех пор — борьба! Борьба непримиримая! Пока в нас есть хоть капля крови, пока на развалинах самодержавного деспотизма не разовьется знамя народной свободы, пока народная воля не сделается законом русской жизни! Мы обращаемся ко всем русским гражданам с просьбой поддерживать нашу партию в этой борьбе. Нелегко выдержать напор всех сил правительства. Неудачная попытка 19 ноября представляет небольшой образчик тех трудностей, с которыми сопряжены даже отдельные, сравнительно незначительные эпизоды борьбы. Для того, чтобы сломить деспотизм и возвратить народу его права и власть, нам нужна общая поддержка. Мы требуем и ждем ее от России

С. -Петербург, 22 ноября 1879 г "Петербургская вольная типография».

Послеглавие

Арончик Айзик Борисович (1859-1886), народоволец. В 1882 году приговорен к бессрочным каторжным работам. Умер в Шлиссельбургской крепости.

Лебедева Татьяна Ивановна (1850-1887), член Исполнительного комитета "Народной воли». В 1882 году приговорена к бессрочным каторжным работам. Умерла от чахотки на Каре.

Следующая