26.05 - 5.06 1887 г.
Заметки
Г.А.Лопатин, заявление на имя суда при ознакомлении с обвинительным актом: "Итак, правительственная власть <…>, располагающая целым арсеналом всевозможных мер для добывания нужных ей сведений, сочла необходимым употребить на расследование этого дела чуть не целых четыре года <…>, а мы, подсудимые, замурованные все это время в каменных мешках, не имевшие никакой возможности следить за ходом дела и направлять его в своих интересах, лишенные всяких советов и указаний со стороны опытных юристов, обязаны высказаться по поводу только что оконченного следствия в течение одних суток, которых недостаточно даже для внимательного прочтения врученного нам фолианта, представляющего длинную пеструю вереницу фактов, лиц и обстоятельств, смело притянутых за волосы со всех сторон, насильственно сближенных друг с другом в одну кучу и сшитых былыми нитками в какое-то подобие общего дела. Если это называется справедливостью и равноправностью сторон, то желал бы я знать, что же такое после этого Несправедливость и Неравноправность!"
Александр III , изменения в Военно-судебном уставе от 18 мая 1885 г.: "..В случае признания наличности уменьшающих вину обстоятельств <…> суд не смягчает подсудимому наказания, а входит о таковом смягчении с ходатайством к царю".
В. Д. Спасович:"Все без исключения подсудимые, а их 21, привязаны, прикручены, пригвождены» к «Народной воле»; она является в обвинительном акте как подсудимый, как субъект, вина которого раз и навсегда установлена по 249 ст. Уложения» («бунт против власти верховной»), и к ней «юридически приобщается всякий <…>, хотя бы был виноват только советом, пособничеством или даже недонесением. Во всяком случае он повинен смерти."
В.И.Сухомлин: "Судьи на процессе - бурбоны, заматеревшие в беспрекословном исполнении приказов".
Г.А.Лопатин, отказался от речи на суде: "Нам не для кого и не для чего пускаться среди этих пустых стен в исповедание нашей веры."
В.Д.Спасович, защитник:" ...Стадо без пастырей, остатки партии без вожаков <…> [Исполнительный] комитет был одержим дремотою, спячкой, прозябал, а не действовал."
Г.А.Лопатин, последнее слово: "Мы молимся разным богам,а потому судить друг друга не можем. И для меня, и для вас есть другой суд, неподкупный, нелицеприятный и строгий: это суд истории и потомства. К этому суду я апеллирую в моем деле, на него одного возлагаю я все мои надежды, ему одному с доверием поручаю я будущую защиту моей памяти <…> Пощады не прошу и не желаю! Я сделал мало для того дела, которое было всего дороже мне на земле, и горько сожалею об этом. Но если я не сумею послужить ему моей жизнью, то знаю, что не осрамлю его моей смертью и сумею умереть так же твердо и безупречно, как жил."
П.Антонов, последнее слово: "Меня ждет виселица, но меня это не пугает, я верю в лучшее будущее, за это будущее я боролся и погибну. Я покажу нашим палачам, как умирают революционеры!"
Приговор по делу «21-го» был объявлен 5 июня
1887 г.: 15 чел. (Г. А. Лопатин,
П. Ф. Якубович, Н. П. Стародворский, В. П. Конашевич, Н. М. Салова,
В. И. Сухомлин, С. А. Иванов, П. Л. Антонов, Г. Н. Добрускина,
В. И. Вольнов, С. Е. Кузин, В. В. Ливадин, М. П. Попов, И. И. Гейер и
П. А. Елько) – к смертной казни через повешение; А. Г. Белоусов и
Л. П. Ешин – к 4 годам каторги,
В. И. Кирсанов – к 4 месяцам тюрьмы. С. Г. Белоусов, Я. Г. Френкель и
П. М. Лебеденко были оправданы.
По ходатайству суда, смертная казнь
была заменена каторгой: Сухомлину и Вольнову на 15 лет, Кузину – на
12, Добрускиной – на 8, Елько и Гейеру – на 4 года; ссылкой в Сибирь –
Ливадину и Попову. Кроме того, заменили каторгу ссылкой в Сибирь Ешину
и А. Белоусову.
18 июня
Александр III заменил смертную казнь каторгой: Лопатину,
Стародворскому, Конашевичу, Иванову, Антонову – без срока, Саловой –
на 20 лет, Якубовичу – на 18 лет.