Известный военачальник А.А.Брусилов в своих воспоминаниях объясняет причины зарождения и развития революционного народничества:

«Неудачная Севастопольская война и реформы Александра II захватили и вызвали наружу таившееся революционное движение интеллигенции, которая страстно бросилась в агитацию. Ее мечтаниям не было предела, и никакие реформы ее не удовлетворяли. Правда, и правительство, видя результаты своих реформ, само испугалось своей работы и начало пятиться назад, отбирая одной рукой то, что давало другой.

Освобождение от крепостного права нисколько не удовлетворяло крестьян, ибо земли им было нарезано недостаточно, да и та дана была им не в собственность — давали ее общине. Народ оставался таким же безграмотным и темным, как и раньше.

Лозунг «Вера, царь и отечество» стал постепенно терять свое значение . в глазах крестьян, и чувствовалось скрытое недоумение и недовольство.

Развивать народ, учить его, пропагандировать идеи нового правительственного порядка считалось преступным и сильно каралось, ибо полагали наиболее удобным и легким держать всю народную массу в темноте.

Поэтому ни идеи русской государственности, ни патриотизма, ни православия, освещенные с точки зрения правительства, не имели места, а получала широкий доступ тайная антиправительственная пропаганда. Правительство же основывало свое благополучие на терминах «держи и не пущай», «карай».

Народники, по словам поэта Н.А.Некрасова, создали «стан погибающих за великое дело любви». Преданность народным интересам и любовь к народу привели в этот стан Н.И.Кибальчича.

В июле 1878 года Кибальчич возвратился в Петербург. Здесь он занялся литературной деятельностью, которая давала ему возможность существования и свободно распоряжаться своим временем, а также глубокой и серьезной научной подготовкой к той роли, которую добровольно взял на себя в своем письме к Е. К. Брешко-Брешковской перед выходом из тюрьмы. Он занялся химией — изучением свойств взрывчатых веществ, перечитал все, что было издано по этому вопросу на русском, немецком, французском и английском языках; ставил бесконечные опыты. Работал он ежедневно по 12-15 часов. Каждую минуту он рисковал жизнью. Каждую минуту при малейшей ошибке он мог взлететь на воздух со своей квартирой и даже домом. Каждый день он мог ожидать налета полиции. Это также угрожало смертью.

Кибальчич упорно и неустанно изучал взрывчатые вещества сначала теоретически, а потом практически. Он в домашних условиях вырабатывал нитроглицерин, динамит и другие взрывчатые вещества.

В своих показаниях на суде в 1881 г. Кибальчич заявил: «Предвидя, что партии в ее террористической борьбе придется прибегнуть у таким веществам как динамит, решил изучить приготовление и употребление этих веществ. С этой целью я предварительно занимался практической химией, а затем прочитал по литературе взрывчатых веществ все, что мог достать; после этого я у себя в комнате добыл небольшое количество нитроглицерина и, таким образом, практически доказал возможность приготовлять нитроглицерин и динамит собственными средствами».

Н.И.Кибальчич после своего освобождения из тюрьмы в 1878 году стал знакомиться с находившимися на свободе участниками кружка «чайковцев» и оправданными по процессу «193-х».

Старый знакомый Кибальчича Н.С.Тютчев весной 1879 года познакомил его с А.А.Квятковским руководителем боевой группы «Земли и воли». В задачу этой группы намечалось истребление лиц из царского правительства. В случае народного восстания группа предполагала нанести удар по властям. В группу кроме Квятковского и Тютчева входили В.А.Осинский, А.К.Пресняков, М.Р.Попов, А.И.Баранников.

Члены боевой группы признавали необходимость политического террора, но пока еще не ставили перед собой конкретных боевых задач. Сначала нужно было привлечь побольше единомышленников и решить технические вопросы подготовки террористических актов.

Кибальчич рассказал Квятковскому о своих опытах с взрывчатыми веществами и выразил возможность их применения в революционной деятельности. Такое заявление Кибальчича было встречено боевой группой с интересом.

Квятковский познакомил Кибальчича с двумя товарищами - Г.П.Исаевым и С.Г.Ширяевым. Первый из них имел навыки в работе с техникой, а второй обучался подрывному делу за границей. Эта тройка составила основную группу техников, возглавлял ее Кибальчич.

М.Р.Попов описывает свои впечатления от встречи с Н.И.Кибальчичем после выхода из тюрьмы:

«Тюрьма произвела на Кибальчича свое влияние. Сейчас я представляю себе двух известных мне Кибальчичей, одного до тюрьмы и другого после тюрьмы. Правда, Кибальчич никогда, вероятно, не отличался веселым нравом и всегда был человеком ровным; но до тюрьмы, он любил принимать участие в прениях, даже, может быть, мечтал руководить людьми. После тюрьмы, кроме пожатия руки, дружеской, приветливой улыбки, мне ничего не помнится, когда я думаю о нем.

При коротких встречах на конспиративных квартирах, если он не мог что-либо получить сейчас, за чем приходил, он изображал молчаливую фигуру. Таким я его помню, когда он на средства, отпускаемые организацией «Земля и воля» изучал химию и свойства динамита. Таким он сохранился в моих воспоминаниях, когда он в Одессе, снабдив меня динамитом и запалами в декабре 1879 года, давал наставления мне об обращении с врученными вещами. Даже на шутки товарищей над ним, он отвечал только улыбкой.

Я хочу всем этим сказать, что Кибальчич был одним из тех, кто понял выстрел В.И.Засулич, как призыв на новый путь борьбы».

Первые месяцы Кибальчич жил в Петербурге под своей фамилией, но скоро обстоятельства заставили его уйти на нелегальное положение. Произвол полиции и жандармерии в отношении революционеров с каждым днем принимал все более жесткую форму. Шеф жандармов Мезенцов своей властью отправил в ссылку лиц, оправданных судом по процессу «193-х». Этот произвол жандармерии вызвал гнев возмущения всего честного населения России. Мезенцов за это поплатился жизнью.

4 августа 1878 года в центре Петербурга по Итальянской улице в районе Михайловской площади Мезенцов проходил со своим другом — жандармским подполковником Макаровым. Был теплый солнечный день. По тротуару в одну и другую сторону двигалось много прохожих. Все было спокойно и мирно. Вдруг перед Мезенцовым очутился высокий, могучего сложения брюнет. В одно мгновение ударом кинжала Мезенцов был убит.

Сопровождавший Мезенцова подполковник хотел задержать убившего, но второй исполнитель казни выстрелил в Макарова. Тот отскочил. А в это мгновения оба революционера вскочили в пролетку, запряженную вороным рысаком, и умчались от преследования. Высокий брюнет, убивший Мезенцова, был С.М.Кравчинский. Его товарищем, стрелявшим в подполковника, был А.И.Баранников. Умчались они от погони на знаменитом рысаке «Варваре».

После убийства Мезенцова вышла нелегальная брошюрка Кравчинского под заглавием «Смерть за смерть». В ней было напечатано:

«Мы объявляем во всеобщее сведение, что шеф жандармов действительно убит нами революционерами-социалистами. Объявляем также, что убийство это, как не было первым фактом подобного рода, так не будет и последним, если правительство будет упорствовать в сохранении ныне существующей системы... Само правительство толкнуло нас на тот кровавый путь, на который мы встали».

Событию 4 августа в газете «Земля и воля» было посвящено большое стихотворение «У гроба», написанное адвокатом Кибальчич А.А.Ольхиным. Оно начиналось строками:

Как удар громовой, всенародная казнь

Над безумным злодеем свершилась.

-То одна из ступеней от трона царя

С грозным треском долой отвалилась.

На смерть заместителя главного жандарма России (главным жандармом России был, разумеется, Александр II) царское правительство ответило новыми репрессиями, арестами, высылками. Было запрещено проживание в Петербурге всем лицам, привлекавшимся к суду по политическим делам. Это заставило Н.И.Кибальчича перейти на нелегальное положение. Он стал проживать в Петербурге, как Василий Агатескулов.

По другим данным: Агитескулов, Агаческулов и Агическулов. Имеются сведения, что он недолго был в Черниговской губернии.

Чтобы скрыть свой переход на нелегальное положение Кибальчич выписался, как уехавший в Москву .

19 декабря 1878 года все губернаторы получили секретное сообщение:

«Сын священника Николай Иванов Кибальчич... 20 октября отметился выбывшим в Москву, но как видно из отзыва тамошнего обер-полицмейстера, в Москву не прибыл...

Имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство сделать распоряжение о разыскании Кибальчича во вверенной Вам губернии и, в случае разыскания, учредить за ним в месте его пребывания полицейский надзор, о чем в то же время уведомить министерство внутренних дел.

Приметы Кибальчича следующие: 30 лет, роста среднего, волосы на голове и бороде русые, глаза серые...

Управляющий министерством внутренних дел Статс-секретарь Маков».

Но полиция не нашла Кибальчича. А он с конца октября 1878 года жил и работал в Петербурге в квартире И.А.Головина, одного из основателей нелегальной газеты «Начало» и продолжал изучение свойств взрывчатых веществ и практическое освоение их производства в домашних условиях. На это ушел год.

 А. К.Соловьев - учитель Торопецкого уездного училища 2 апреля 1879 года стрелял в царя во время его прогулки на Дворцовой площади. Ни одна из выпущенных Соловьевым пяти пуль не попала в цель. Царь остался невредимым. Как потом выяснилось, Соловьев стрелял из неопробованного им револьвера.

Покушение Соловьева не было организовано «Землей и волей». В подготовке его принимали участие только несколько членов «Земли и воли» (А.Д.Михайлов, А. А. Квятковский, А.И.Зунделевич, Л.А.Кобылянский и Г.Д.Гольденберг). Тем не менее это покушение усилило репрессии правительства против революционеров.

В Петербурге, Харькове и Одессе были учреждены генерал-губернаторства с диктаторскими полномочиями, с правом предавать всех граждан военному суду, высылать из губернии, принимать меры против печати и вообще распоряжаться по собственному усмотрению.

Генерал-губернаторами были назначены: Петербургским — Гурко, Харьковским - Лорис-Меликов и Одесским - Тотлебен. Власть новых генерал-губернаторов и существовавших до того, — Московского (князь Долгорукий), Киевского (Чертков) и Варшавского (Альбединского), стала почти неограниченной. Начались казни, открывшиеся уже 20 апреля 1879 года повешением подпоручика Владимира Дмитриевича Дубровина.

Особой жестокостью отличались действия Тотлебена в Одессе, которые сопровождались казнями и массовыми высылками «неблагонадежных лиц». Только за первые четыре месяца своего хозяйничания в Одессе Тотлебен отправил в ссылку 104 человека, из них в Восточную Сибирь 79 человек. К военному суду были привлечены 31 человек, из них 5 казнено, 18 отправлены на каторгу и 8 высланы в Сибирь.

Следует поэтому признать, что вхождению Н.И.Кибальчича (как и многих сотен других лиц, населявших Российскую империю) в стан революционеров содействовало... само царское правительство, жестоко подавляя стремление к свободе. Об этом по отношению к Кибальчичу говорят факты:

— содержание его в течении двух лет и семи месяцев в одиночных камерах тюрем до суда;

- отказ в восстановлени в число студентов Медико- хирургической академии;

— высылка из Петербурга всех лиц, привлекавшихся к суду по политическим делам и переход его по этому на нелегальное положение;

— В 1878-1879 гг. были казнены революционно-настроенные народники, с которыми он был знаком или знал о них: О.И.Бильчанский, Л.К.Брандтнер, С.Я.Виттенберг, А.Я.Гобст, П.Г.Горский, И.Я.Давиденко, И.В.Дробязгин, В.Д.Дубровин, И.М.Ковальский, Д.А.Лизогуб, И.И.Логовенко, Л.О.Майданский, В.А. Малинка, В.А.Осинский, В.А.Свириденко.

Н.И.Кибальчич сознавал, что оставаться в такое напряженное время в стороне от этой борьбы, недопустимо и равносильно преступлению. Через революционера Квятковского он предлагает свои услуги революционной организации.

Исполнительный комитет «Земли и воли» в мае 1879 года организует революционную группу, получившую название «Свобода или смерть». В нее вошли: А.Б.Арончик, Н.Н.Богородский, Г. Д. Гольденберг, Н.С.Зацепина, В.В.Зеге фон Лауренберг, С.А.Иванова, Г.П.Исаев, Е.Д.Сергеева, С.Г.Ширяев, В.М.Якимов, А.В.Якимова. Н.И.Кибальчич поддерживал тесную связь с этой группой.

Группа «Свобода или смерть» явилась боевым отрядом Исполнительного комитета «Земли и воли». Она признавала необходимость политического террора. Группа имела устав. По своему идейному направлению ее можно считать политической организацией. Она обзавелась двумя конспиративными квартирами. По предложению Н.И.Кибальчича в мае-июне 1879 года было организовано на конспиративной квартире Г. П.Исаева и А.В.Якимовой в Басковом переулке изготовлениях в небольших дозах нитроглицерина и динамита. Руководство и заведывание этими работами было возложено на Н.И.Кибальчича. Работа мастерской требовала значительных средств.

Группа «Свобода или смерть» получила в это время от своего члена Н.С.Зацепиной обещанного ей свадебного подарка о сумме 20 тысяч рублей. Получение Зацепиной этого подарка обуславливалось выходом ее замуж. Для этого был устроен ее фиктивный брак со студентом В.М.Якимовым. Брак этот потом перешел в фактический. Позже Зацепина отошла от революции, но эти деньги передала группе «Свобода или смерть». Это дало группе возможность оборудовать лабораторию и мастерскую по производству взрывчатых веществ.

А.В.Тырков в своих воспоминаниях о Н.И.Кибальчиче, опубликованных в 1906 году рассказывает:

«Один из самых серьезно-образованных людей партии, он (Кибальчич) стоял в ней, как мне казалось, особняком... Я знал, что он помещает рецензии по философии и общественным наукам...

... Раз за все время знакомства... он заговорил со мной о делах партии, именно о денежных ее затруднениях.

В Петербурге был тогда наездом орловский или тульский помещик некто Филатов, теперь уже покойный. Размера его средств я не знал, но слышал, что средства были. Это был в высшей степени нервный, при этом совершенно сумасбродный человек. Я предложил тем не менее Кибальчичу попытать счастья получить у Филатова денег. Мы назначили общее свидание, но Филатов денег не дал. Кибальчич потом сказал мне:

- Разве можно с таким дураком дело иметь!

В обращении у него была простота умного развитого человека...»

•

В организации «Земля и воля» уже резко определился раскол, Часть ее членов стояла на прежней программе пропаганды среди крестьян и отрицала политическую борьбу. Эти члены назывались «деревенщиками». Другие члены были сторонниками политической борьбы посредством террора. Их называли «политиками». Именно они организовали группу «Свобода или смерть». Чтобы покончить с этими разногласиями землевольцы решили созвать в Воронеже съезд.

«Политики», чтобы явиться на Воронежский съезд с выработанной уже программой, решили до Воронежского съезда съехаться в уездном городе Липецке. Этот город был выбран местом съезда «политиков» по конспиративным соображениям.

Минеральные источники Липецка славились своими целебными свойствами на всю Воронежскую и Тамбовскую губернии. Были они известны и в Москве. Летом в Липецк съезжалось много курортников. Гостиницы, постоялые дворы и обывательские квартиры были переполнены курортниками. При таком положении приехавшие сюда на свой съезда «политики» сходили за курортников. Пребывание их в Липецке не бросалось в глаза. Курортники часто устраивали пикники в окрестностях Липецка.

Поэтому никому не показалась подозрительной вереница извозчиков, едущая по улицам города утром 15 июня 1879 года. В пролетках ехали «курортники» с корзинами, свертками и бутылками. Это съехавшие «политики» ехали за город в рощу, где и открыли свой съезд. В этом съезде приняли участие: А.И.Баранников, Г. Д. Гольденберг, А.И.Желябов, А.А.Квятковский, Н.Н.Колодкевич, А.Д.Михайлов, Н.А.Морозов, М.Н.Ошанина, Л.А.Тихомиров, М.Ф.Фроленко, С.Г.Ширяев.

Разложились в роще на поляне. Разослали пледы и скатерти, расставили на них бутылки, открыли свертки с закусками. Внешне все было похоже на пикник. Участники его были молоды, здоровы и полны энергии.

Сначала разговор был путанный и дело шло нестройно. Каждому хотелось высказаться, но никому это толком не удавалось. Все шло вразброд. Но вот как-то само собой получилось, что порядок стал наводить Андрей Иванович Желябов. Он красив, молод, широкоплеч и могуч. Его слова по - крестьянски медлительны, слова труда, порядка в труде. Всем понятно, что это, как раз те слова, какие теперь нужны. Все с ними согласны, все им подчинились, все понимают, что нужна дисциплина и порядок.

Дальше дело пошло стройно. Никто никому не мешал высказываться и каждый почувствовал себя свободнее и как будто крепче. Каждый говорил от сердца о страданиях народа, о муках народников, предлагались способы победы над самодержавием.

Когда наступило время выступления Желябова, он сказал:

- Мы все ходили в народ. Мы не жалели сил, труда, знаний, мы не жалели самой жизни, чтобы разбудить народ, пробудить в нем сознание своей силы, его человеческое достоинство, стремление к лучшей жизни, гордость его труда, которым созданы все ценности государства. Мы старались объединить народ, чтобы он могучим голосом крикнул: все создано моим трудом и вся власть должна принадлежать народу. Но нам не удалось этого достигнуть.

Нам не давали говорить. Нас хватала полиция, жандармерия. Десятки тысяч наших братьев томились в тюрьмах, на каторге и отдавали свою жизнь за нашу святую идею. Наши письма не достигали тех, к кому они писались. Их перехватывали полиция, жандармерия, попы, чиновники и уничтожали их. Собрания, которые мы созывали, разгоняли и участников их хватали, и их уделом была тюрьма и смерть в тюрьме. При таком положении наши жертвы громадны, а результаты ничтожны, так мы не добьемся революции.

Для наших целей, как первый этап, нам нужно добиться свободы слова, печати и собраний. А этого можно добиться револьверами, бомбами и кинжалами. Жизнь человека - великая святыня. Не нам, отдающим свою жизнь за улучшение жизни других,— говорить о бомбах и револьверах. Но правительство льет реки народной крови, чтобы уменьшить эти кровавые реки мы вынуждены прибегнуть к пролитию крови царских сатрапов.

Пусть правительство знает, что кровь народа и наша обязательно повлечет потоки крови членов правительства и их подручных. На войне, как на войне: на беспощадные меры правительства мы применим беспощадный террор. Этим способом борьбы мы не только будем мстить за кровь тысяч наших братьев, но мы добьемся, мы вырвем свободу слова, свободу печати и свободу собраний: мы разбудим наш народ, объединим его силы и поведем его к революции, к блестящим вершинам народовластия.

Выступает Александр Дмитриевич Михайлов. Он стоит прямо, вытянувшийся, слегка прислоняясь спиной к дереву. Рука его шарит во внутреннем кармане куртки. Все затихли и не отрывают от Михайлова глаз. Он вынул вчетверо сложенный лист бумаги и тихим прерывающимся голосом сказал: - В Киеве недавно - 14 мая казнили Осинского, Свириденко и Брандтнера. Я зачитаю предсмертное письмо Валериана Осинского: «Дорогие друзья и товарищи!

Последний раз в жизни приходится писать вам, и прежде всего самым задушевным образом обнимаю вас и прошу не поминать меня лихом. Мне же лично приходится уносить в могилу лишь самые дорогие воспоминания о вас. Мы ничуть не жалеем о том, что приходится умирать, ведь мы же умираем за идею, а если жалеем то единственно о том, что пришлось погибнуть почти только для позора умирающего монархизма, а не ради чего-либо лучше, что перед смертью не сделали того, чего хотели. Желаю вам, дорогие, умереть производительнее нас.

Это единственное, самое лучшее пожелание, которое мы можем вам сделать...

... Наше дело никогда не может погибнуть... Эта-то уверенность и заставляет нас с таким презрением относиться к вопросу о смерти.

... Прощайте же друзья-товарищи, дорогие не поминайте лихом. Крепко, крепко ото всей души обнимаю вас и жму до боли ваши руки в последний раз. Ваш Валериан».

Голос Михайлова оборвался... Спазма сдавила горло Все молчали. У многих на глазах мелькнули слезы.

Спрятав письмо, Михайлов добавил:

- Во время казни жандармерия ждала, что осужденные будут просить помилования, но просьб о помиловании не последовало. На глазах у Осинского казнили его товарищей Свириденко и Брандтнера. Жандармерия надеялась, что Осинский после этого попросит помилования. Осинский гордо отверг предложение жандармерии о помиловании и взошел на эшафот... Когда Осинского вешали, оркестр играл «Камаринскую».

Михайлов замолчал. Всем представился Валериан Осинский, Юноша -почти мальчик, высокий, стройный, гибкий блондин с вьющимися волосами, с красивым всегда сияющим радостью лицом.

На публичные смертные казни русская бесцензурная поэзия откликнулась такой иронией:

Вот хор музыки военной,

И войска идут повзводно,

Офицеры встречным дамам

Глазки строют превосходно.

Полковой должно быть праздник

Иль штандарта освященье?!-

Нет, над пленным нигилистом

Смертной казни исполненье.

Михайлов опять заговорил:

— Я хочу напомнить вам бесконечную цепь жертв самодержавия. Шеренги повешенных по утвержденным самодержцем Александром Вторым приговорам, тысячи лучших людей гниют на каторгах, в зловонных тюрьмах, умирают в сибирских ссылках. Все это по указанию и распоряжению Александра Романова, царя-вешателя, царя-душителя, царя-кровопийцы. Мы не можем ему простить, кровь и смерть наших товарищей, жестокое угнетение, ужасающую нищету многомиллионного труженика народа.

Михайлов перечислял имена жертв, казненных Александром II, перечисляя случаи жестокости, вероломства и подлости им совершенные. И закончил вопросом:

— Должен ли царь Александр Второй продолжав жить и продолжать творить свое злодейство?

Последовал единодушный ответ:

— Нет, не должен жить — он должен умереть!

«Политики» закончили свой съезд в Липецке 17 июня и уехали в Воронеж на общий съезд «Земли и воли».

Воронежский съезд организации народников «Земля и воля» начался в назначенный день 18 июня 1879 года в большом запущенном Ботаническом саду. На Воронежском съезде участвовали: О. В. Аптекман, А.И.Баранников, Г.Д.Гольденберг, А.И.Желябов, Г.П.Исаев, А.,А.Квятковский, Н.Н.Колодкевич, Н.А.Короткевич, А.Д.Михайлов, Н.А.Морозов, Н.П.Мощенко, О.Е.Николаев, М.Н.Ошанина, С.Л.Перовская, Г.В.Плеханов, М.Р.Попов, Г.Н.Преображенский, А.К.Пресняков, Е.Д.Сергеева, Л.А.Тихомиров, Г.М.Тищенко, В.Н.Фигнер, М.Ф.Фроленко, С.А.Харизоменов, А.А.Хотинский, Н.П.Щедрин, С.Г.Ширяев.

Особая борьба развернулась вокруг вопроса о применении террора. «Политики» настаивали на терроре. «Деревенщики» возражали против него.

Плеханов покинул съезд в знак протеста Он увидел, что большинство склонно к применению террора. Решительных результатов съезд не дал. Были приняты компромиссные решения: «Земля и воля» должна продолжать пропаганду в народе, а группе «Свобода или смерть» рекомендовалось усилить террористическую деятельность и оказывать ей для этого помощь.

Невозможность объединения двух фракций с такими тактическими разногласиями привели затем к разделу «Земля и воля» на две организации. «Политики» назвали свою фракцию «Народная воля», «Деревенщики» —"«Черный передел». Это произошло 15 августа 1879 года. Н.И.Кибальчич примкнул к организации «Народная воля».

В исторической литературе термин структуры «Народная воля» фигурирует как «партия» и как «организация». Эти понятия не тождественны. Народоволец А.Д.Михайлов на суде очень образно разграничил понятия партия и организация (применительно к периоду 70-80-годов XIX века): «Партия это солидарность мысли, организация - солидарность действия».

В Советском Энциклопедическом Словаре (изд. 2-е, 1983.-С.969) дается определение:

«Партия — группа людей, объединенная общностью идей, интересов. Политическая партия - политическая организация, выражающая интересы общественного класса или его слоя, объединяющая их наиболее активных представителей и руководящая ими в достижении определенных целей и идеалов, высшая форма классовой организации».

Такое определение, возможно подходит для XX века, когда задействованы определенные «общественные классы и его слои». В условиях России, в XIX веке, еще не наступило четкое противоставление общественных классов для идейного и политического самоопределения, ведущего к создании партии.

Сами народовольцы называли «Народную волю» партией. Но она, однако, не была партией в современной трактовке этого понятия, поскольку не выражала интересов определенного класса или его слоя и не руководила их активными представителями. «Народная воля» в современном понимании это тайная организация революционных разночинцев и интеллигенции, идейно выразившей, в основном, интересы крестьянства, предтеча политической партии.

Согласно программе Исполнительного комитета «Народной воли», опубликованной в январе 1880 года в № 3 газеты «Народная воля», эта организация ставили «своей ближайшей задачей снять с народа подавляющий его гнет современного государства, произвести политический переворот с целью передачи власти народу». Конкретно эти цели выражались в стремлении к свержению самодержавия, передачи власти народному представительству (учредительному собранию), избранному на основе всеобщего избирательного права. Для достижения поставленной цели народовольцы ничего не жалели, не задумываясь жертвовали жизнью, шли на смерть. Этому делу они отдавали все свои силы, всю энергию, все средства.

Программой «Народной воли» требовалась передача земли народу, а заводов и фабрик — в руки рабочих. Осуществлением этой программы народовольцы рассчитывали достигнуть социализма, упуская из виду, что оставлением частной собственности на орудия мелкого производства и в крестьянском хозяйстве, они оставляли корни для развития капитализма. И, если бы «Народной воли» удалось осуществить свою программу, то они достигли бы не социализма, а буржуазно-демократической республики, т.е. чего они очень боялись и не хотели.

«Народная воля» создала целую сеть местных революционных групп, подчиненных единому центру - Исполнительному комитету, как руководителю в достижении целей, поставленных в программе. Исполнительный комитет по своему построению представлял централистическую организацию, конспиративную, самостоятельную и сама себя санкционирующую, а не избранную на каких либо съездах или конференциях.

С 15 августа 1879 г. по 1 марта 1881 г. в составе Исполнительного комитета «Народной воли» в общей сложности находился 31 народоволец. К 10 членам Исполнительного комитета, образованного на Липецком съезде (А.И.Баранников, А.И.Желябов, А.А.Квятковский, Н.Н. Колодкевич, А.Д.Михайлов, Н.А.Морозов, М.Н.Ошанина, Л.А.Тихомиров, М.Ф.Фроленко, С.Г.Ширяев) в ближайшие недели присоединились еще 13 человек (Н.К.Бух, М.Ф. Грачевский, В.В.Зеге фон Лауренберг, С.С.Златопольский, С.А.Иванова, Г.П.Исаев, Т.И.Лебедева, О.С.Любатович, С.Л.Перовская, Е.Д.Сергеева, В.Н.Фигнер, А.В.Якимова). Позже вошли 8 человек (Ю.Н.Богданович, Е.Ф.Завадская, А.П.Корба, М.Р.Ланганс, Н.Е.Суханов, П.А.Теллалов. М.Н.Тригони, А.А.Франжоли). Аресты начавшиеся с октября 1879 г. сократили его состав к 1881 г. до 10 человек

По уставу в «Народную волю« входили общереволюционные и боевые группы. Там, где не было групп интересам партии должны были служить отдельные лица — агенты Исполнительного комитета и кандидаты в агенты. Агенты избирались Исполнительным комитетом и по важности выполняемых функций и степени доверия (приближенности к Исполнительному комитету) делились на агентов первой и второй степени.

Агентами первой степени (агент-помощник) являлся личным агентом одного члена Исполнительного комитета. Агент второй степени (агент-исполнитель) мог сноситься только с двумя членами этого комитета. Другие члены Исполнительного комитета ему должны были быть неизвестны,

Атентами второй степени с августа 1879 года по 1 марта 1881 года были: А.Б.Арончик, Л.Н.Гартман, Г.М.Гольфман, М.В.Грязнова, И.П.Емельянов, П.С.Ивановская, В.И.Иохельсон, Н.И.Кибальчич, Н.В.Клеточников, С. В. Мартыновский, Т.М.Михайлов, сестры Н.Н. и Е.Н.Оловенниковы, А.К.Пресняков, Н.А.Саблин, Л.Д.Терентьева, М.В.Тетерка, С.Н.Халтурин, Г.Ф.Чернявская, Г.М.Фриденсон и другие.

Члены Исполнительного комитета в сношениях с другими агентами, в официальных актах должны были называть себя агентами Исполнительного комитета третьей степени (так и поступил А.И.Желябов на процессе по делу 1 марта 1881 года). Это правило имело целью скрыть перед правительством и обществом Действительные силы Исполнительного комитета, его слабость и малочисленность.

Н.И.Кибальчич не входил в состав Исполнительного комитета. Он в партии «Народная воля» занимал особое положение. На его долю пришлась сложная техническая часть подготовки подкопов и взрывов, изготовление динамита, взрыв и бомб. Поэтому его берегли и не загружали текущими организационными мероприятиями, которыми занимался Исполнительный комитет.

Однако, считать, что в «Народной воле» Н.И.Кибальчич был только «Главным техником» было бы неверным. Активных революционеров было мало и пришлось Исполнительному комитету поручать Николаю Кибальчичу выполнение заданий, не связанных с техникой. Это, как мы увидим дальше, и организация подпольных типографий, написание программных статей для газеты «Народная воля» и непосредственное участие в подготовке покушений на царя.

По важности выполняемых функций и приближенности к Исполнительному комитету Н. И. Кибальчич находился между агентом Исполнительного комитета второй степени и самым Исполнительным комитетом. Он знал всех его членов и многих агентов, присутствовал на встречах руководящего состава «Народной воли» и на заседаниях Исполнительного комитета. Поэтому с полным основанием мы можем считать, что Николай Иванович Кибальчич был по существу ведущим агентом Исполнительного комитета «Народной воли».

Александр II, вступив на престол, жил в страхе насильственной смерти. Он боялся «мужиков и крамольников».

4 апреля 1866 года царь гулял в Летнем саду и, когда садился потом в коляску, в него выстрелил Д. В. Каракозов. В Париже 25 мая 1867 года А. И. Березовский стрелял в царя. И наконец - выстрелы А.К.Соловьева 2 апреля 1879 года. Отсюда его жестокость и мстительность.

В истории Российской империи царь Александр II официально числился как «освободитель». Это ассоциировалось с отменой им крепостного права и освобождением балканских народов от османского ига. Наряду с официальным титулом к царю приклеилось прозвище «Вешатель». Ю.В.Трифонов в книге «Нетерпение» (3-е изд. М.: Политиздат, 1988) на стр. 261 пишет: «В памяти России этот царь останется с двумя ликами и двумя именами: Александр-Освободитель и Александр-Вешатель.». Таким образом, в зависимости от воззрений историков ему приделывают тот или иной ярлык.

В начале своего царствования (29 августа 1861 года) Александр II «навечно» заключил в Алексеевский равелин Петропавловской крепости молодого революционно-настроенного офицера Михаила Бейдемана, сделав его «таинственным узником». Бейдеман 20 лет находился в этом склепе, сошел с ума, не получив «высочайшего помилования».

На совести Александра II жестокое подавление Польского восстания против царизма в 1863-1864 годах. Тогда особенно отличился его подручный, генерал-губернатор Северно-Западного края, генерал от инфантерии граф М.Н.Муравьев. В газете «Московские новости» № 4(049) от 27 января 1991 года в статье Людмилы Сараскиной «Так было, как будет?» напечатано:

«В одном лишь Литовском крае граф Муравьев, которому правительство поставило памятник, повесил собственной властью 128 человек и сослал в Сибирь около 10 000 мужчин и женщин. Однако не меньшей бедой поражение польского восстания обернулось для России. Пролитая кровь положила конец всем реформам Александра II: с лаврами «Освободителя» было покончено».

Впервые «Вешателем» прозвал Александра II А.Д.Михайлов на Липецком съезде землевольцев 15 июня 1879 г.. Этот ярлык закрепил за царем Исполнительный комитет «Народной воли» 7 февраля 1880 г. в прокламации «По поводу взрыва в Зимнем дворце».

Н.А.Троицкий в книге «Народная воля перед царским судом» (Саратов; СГУ, 1971) на стр. 41 пишет: «Александра II заслуженно прозвали «Вешателем» и приводит убедительные доказательства.

Царь ревниво следил за каждым судебным процессом революционеров, особенно народников и террористов, вмешиваясь в ход судебного следствия и направляя его в сторону выявления подробностей, за которые можно было зацепиться, чтобы довести обвиняемого до петли. С его высочайшей санкции меньше чем за два с половиной года (с августа 1878 до конца 1880 года) один народник (И.М.Ковальский) был расстрелян и 21 революционер повешен. Виселицу «царь-освободитель» считал более «соответственным» (чем расстрел) наказанием для деятелей освободительного движения.

12 мая 1879 года главный военный прокурор В. Д. Философов секретно уведомил всех генерал-губернаторов, которые тогда утверждали смертные приговоры военных судов:

«Государь император, получив сведения, что некоторые из политических преступников, судившихся в Киеве военным судом приговорены к смертной казни расстрелянием, изволил заметить, что в подобных случаях соответственнее назначить повешение».

Узнав, что петербургский генерал-губернатор И.В.Гурко помиловал террориста Л.Ф. Мирского, стрелявшего в шефа жандармов Дрентельна, заменив ему смертный приговор каторгой, Александр II презрительно отозвался о Гурко:

- Действовал под влиянием баб и литераторов.

Чтобы такая «мягкотелость» не повторялась, 24 марта 1880 года царь приказал, чтобы генерал-губернаторы впредь утверждали своей властью только смертные приговоры, а в тех случаях, когда они сочтут возможным заменить казнь другим наказанием, испрашивали на это санкции у него.

В тех случаях, когда Александр II, боясь чрезмерно обострить казнями обстановку в стране или под напором мировой общественности, даровал помилование от смерти, заменяя ее одиночным заключением, это было та же смерть, но более медленная и более мучительная, чем веревка палача.

Своеобразная личность Александра II на посту императора России, заключалась в том, что его рассматривали и как «освободителя» и как «вешателя». Освобождение крестьян от крепостного зависимости и народов балканских стран от турецкого ига сопровождалось активным подавлением противников самодержавия. Усиленный полицейско-жандармский аппарат выявлял всех подозрительных, а суды всех мастей (губернские, военные, военно-окружные, судебные палаты, Особое присутствие Сената) отправляли на эшафот или обильно пополняли места лишения свободы (тюрьмы, крепости) и поселения в Сибири всех лиц, выступавших в той или иной форме против подавления свободы.

Следующая