Жестокости и произвол, творимые правительством над революционерами, вызвали акты мести над особенно жестокими представителями правительственной власти. Так возникли первые акты террора. Однако террор, направленный персонально против Александра II, все же нельзя объяснить только его жестокой политикой к революционерам.

Ни на одного императора России, а возможно и всей Европы, не было совершено столько покушений, сколько на жизнь Александра II, и конечно же он не сделал больше злодеяний, чем его предшественники и последователи. Его отец Николай «Палкин» и внук Николай «Кровавый» совершили столько злодейств, что Александр II может показаться даже гуманным человеком, а между тем террора против себя они не вызвали. А фигура Александра II находится в фокусе истории политического террора. Чтобы разобраться в таком «противоречии» необходимо установить причины террора.

Террористическая деятельность «Народной воли» была обусловлена социально-политической обстановкой, сложившейся в России в 1879-1881 годах. В этот период сложилась революционная ситуация, Хищническая эксплуатация и полное политическое бесправие рождали протест рабочих, выражавшийся в стачках. Положение крестьян после реформы 1861 года ухудшилось, что привело к росту крестьянских волнений. Борьба народных масс против царизма приняла небывалый размах.

Народовольцы считали, что в такой обстановке сначала надо произвести демократический политический переворот, а уже затем проводить в жизнь социалистические преобразования. Но Россия 70-80-х годов XIX века еще не располагала достаточно организованным революционным классом, способным начать и возглавить борьбу с самодержавием, а интеллигенция не смогла да и не могла выполнить эту роль. Отсюда вытекало своеобразие форм и средств политической борьбы.

Революционная разночинная интеллигенция, не будучи фактически связанной с широкими массами народа, выработала и использовала только те средства борьбы, которые более всего свойственны ей. Таким орудием политической борьбы стал террор.

Под термином «террор» понимают единичные или множественные насильственные акты против субъектов или объектов, совершаемые государством или отдельными лицами путем лишения жизни людей и наведения на них страха в целях политических (политический террор) или грабительских (уголовный террор).

Следует отличать «белый» террор от «красного».

При белом терроре сильный подавляет слабого. Его осуществляют государства с диктаторскими режимами, используя карательные органы (государственный террор) и боевые формирования по отношению к побежденным противникам (трофейный террор). Даже когда «красное» государство убивает незаконно или путем фальсифицированного судопроизводства своих граждан — это все же белый террор.

При «красном» терроре слабый (одиночка или группа людей) выступает против сильного (олицетворяющего в государстве верховную власть или против окружающих его лиц). Красный террор осуществляют представители революционных партий и организаций, а также индивидуалы, не входящие в такие партии или организации или без их согласия, террористы, формально относящиеся к «красным», но преследующие низменные, корыстные цели. В последнем случае политический террор перерастает в уголовный.

С точки зрения гуманизма установление революционной организацией демократического строя такими средствами как политическое убийства является безнравственным. Лозунг «Цель оправдывает средства» не оправдан. Исходя из нравственных начал любое убийство человека является преступлением. Никому не дано право поличным побуждениям лишать человека жизни. Всякое убийство человека по мотивам уголовным, политическим, расовым, религиозным, а также из ревности, мести и всякое другое - это безнравственно. В Декларациях о правах человека и даже в некоторых Конституциях торжественно объявляется: «Каждый человек имеет право на жизнь. Никто не может быть произвольно лишен жизни». Но ошибочно полагать, что появилась такая мораль только в конце XIX века. Ведь еще на заре христианства была выдвинута библейская заповедь: «Ни убий!»... Но убивали! Инквизиторы убивали (преимущественно сжигали и даже женщин) вероотступников; фанатики и ослепленная толпа применяют и сейчас суд Линча (самосуд).

Миллионы людей погибли и погибают на войнах или при национальных (расовых) столкновениях, который можно рассматривать как «массовый» террор, когда одни люди лишают жизни других людей, а также тогда, когда одно государство силой захватывает территорию другого государства. Вопрос о войнах очень сложный и выходит за пределы изложения в данной книге. Ограничимся только замечанием, что любой народ имеет право на защиту от его поработителей и захватчиков. Стихи известного поэта, написанные в середине XX века с призывом: «Убей его», конечно, не являются образцом милосердия, но отражали в свое время вопрос существования социалистического государства.

Убили миллионы людей в странах с диктаторским режимом без всяких законных оснований и такие убийства и сейчас имеют место. В ряде стран также встречаются, по сие время, случаи политических убийств экстремистскими элементами.

В самодержавной России, в особенности в ее столице Петербурге, на борьбу с революционным подпольем были направлены усилия опытного аппарата жандармерии и полиции. Им помогала многочисленная армия дворников (набираемых, как правило, из бывших солдат), в обязанность которых входило следить за жильцами и их гостями.

Переход к красному террору понимался сначала революционными народниками как средство защиты и мести царским палачам. Однако в среде революционных народников постепенно происходило осознание политического значения террора, и из акта самозащиты и мести полицейским, шпионам, жандармам, высшим чинам государственной власти - террор превратился в средство политической борьбы.

В нормальном демократическом государстве ничто не может оправдать насилия как средства достижения политических целей. Россия же в XIX веке представляла собой тоталитарное государство, ведшее против своего народа

политику «кнута». И известные деятели социализма в России и на Западе считали морально оправданной открытую борьбу революционеров против самодержавия.

Красный террор «Народной воли» явился прежде всего ответом на белый террор царизма. Великие современники «Народной воли» Маркс и Энгельс не раз подчеркивали это.

Энгельс еще в марте 1879 года писал о России:

«Агенты правительства творят там невероятные жестокости. Против таких кровожадных зверей нужно защищаться как только возможно, с помощью пороха и пуль. Политическое убийство в России единственное средство, которым располагают умные, смелые и уважающие себя люди для защиты против агентов неслыханно деспотического режима».

Спустя шесть лет Энгельс вновь подчеркнул:

«Способ борьбы русских революционеров продиктован им вынужденными обстоятельствами, действиями их противников».

Маркс также полагал, что террор народовольцев «является специфическим русским, исторически неизбежным способом действия».

К.Маркс и Ф.Энгельс внимательно следили за развитием событий в России. Они одобряли тактику «Народной воли», видя в народовольцах революционных демократов, единственно реальных борцов за политическую свободу. Они считали, что в России назревает демократическая социальная революция и она находится накануне всеобщего крестьянского восстания. В этой связи народовольческий террор казался им фактом, могущим вызвать революционный взрыв, они видели в нем фитиль, поднесенный к пороховой бочке. Но такая оценка народовольческого террора основывалась на неполных данных о положении в России. Они излишне оптимистически считали, что уже в начале 80-х годов XIX века внутреннее напряжение в России достигло такой силы, которая ставит страну перед революцией. Они преувеличивали революционные возможности российского крестьянства,, его способности подняться в ближайшем будущем на всеобщее восстание.

Ленин при всей его нетерпимости к индивидуальному террору эпохи массового рабочего движения не только не считал ошибкой террор «Народной воли» 1879-1881 годах, но писал о средствах политической борьбы: «агитация,— революционная организация, - переход «в удобный момент» к решительному нападению, не отказывающемуся в принципе, и от террора».

В программе Исполнительного комитета «Народной воли», напечатанной в газете «Народная воля» № 3, 1 января 1880 г. говорилось следующее:

«Террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т. п. имеет своей целью подорвать обаяние правительственной силы, давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные к бою силы».

Следует отметить, что в целом, в программе Исполнительного комитета террор не занимал главенствующую роль и он не объявлялся основным средством достижения политических целей революционной организации.

В.А.Твардовская в статье «Кризис земли и воли в конце 70-х годов XIX века» (История СССР, 1959, № 4.-С. 61-74) пишет:

«Террористический характер народовольчества начала 80-х годов неизбежно вытекал из объективных условий русской действительности. Террор был единственной возможностью революционного действия организации оторванной от народных масс».

Следовательно, истоки террора следует искать в характере тогдашнего революционного движения. Между тем главная особенность освободительной борьбы в России в 1879-1881 годах состояла в низкой активности масс.

Хотя «Народная воля» наряду с террором вела агитационно-пропагандистскую и организационную работу среди рабочих, студентов и военных, но массовое революционно-настроенное движение нарождающегося рабочего класса и пассивного крестьянства было слабое. Отсутствие условий для скорого восстания масс, также неизбежно приводили к единственно посильному для партии без масс средству борьбы в виде террора.

В.И.Ленин определил причину преобладания террористических настроений у народовольцев:

«Террор был результатом - а также симптомом и спутником неверия в восстание, отсутствие условий для восстания».

Революционеры «Народной воли» испытали разочарование в революционных возможностях крестьянства, не считали необходимостью ждать подъема зарождавшегося рабочего движения, переоценили возможности революционной интеллигенции, не видели другого способа, кроме террора, добыть политическую свободу.

Народовольцы были убеждены, что террор помимо непосредственного результата — уничтожения того или иного притеснителя, укрепит веру народа в возможность борьбы с правительством. Убийством царя народовольцы хотели вызвать растерянность в правительстве и, воспользовавшись этим совершить революционный переворот, опираясь на небольшие группы рабочих и военных в городах, поднять народ на восстание.

Индивидуальный террор, проводимый народниками служил средством потрясения правительства для целей пробуждения народа. Считалось, что уничтожение самодержца может изменить дело, и таким образом объект нападения сам собой определился. Речь шла об императоре, как о вражеской силе.

Народовольцы заявляли: «Мы воюем не с личностью, а с принципом самодержавия». И причины здесь не в личном озлоблении вообще, а в особенности данной политической борьбы.

Диалектика истории такова, что совершая «безнравственное» дело, сами народовольцы как личности не являлись безнравственными людьми. На красный террор народовольцев двигала отнюдь не жестокость, беспощадность и презрение к человеческой жизни. Сделав вызов царю они руководствовались святой и безусловной верой в свою правоту, такой верой, которая подавляет врожденную нравственность, здравый смысл и чувство самосохранения.

Осуждая с позиции сегодняшнего дня любую террористическую деятельность, нельзя упрекать деятелей революционного движения 70-80-х годов XIX века, которые защищались от деспотического режима тогдашней России.

В книге «Народная воля» и «Черный передел» (Лениздат, 1989. - С. 42-43) указывается разница между «красным террором» «Народной воли» и террористическими действиями в современных условиях:

«В настоящее время в целом ряде капиталистических стран экстремистски настроенные элементы сделали террор основным методом своих действий. Некоторые западные публицисты указывают на «Народную волю» как на родоначальницу современного терроризма, а организации типа "Красных бригад" в Италии», «Асtion directe» («Прямое действие») во Франции объявляют последователями народовольцев. Такие сопоставления антиисторичны.

«Народная воля» действовала при отсутствии массового движения; этим ее индивидуальный террор в какой-то степени имеет историческое оправдание. Сейчас в капиталистических странах существует массовое рабочее и крестьянское движение — террор ему только мешает.

«Народная воля» действовала в стране, где отсутствовали какие-либо политические свободы, и это морально оправдывало террористические акты. Члены Исполнительного комитета неоднократно заявляли, что немедленно прекратят террор, как только в России будет конституция». :

В отличие от народовольцев современные террористы действуют, как правило, в демократических странах, и к ним полностью относятся слова осуждения из заявления Исполнительного комитета «Народной воли», сделанного 23 октября 1881 г., опубликованного в газете «Народная воля», № 6:

«В стране, где свобода личности дает возможность честной идейной борьбы, Где свободная народная воля выражает не только закон, но и личность правителей, в такой стране политическое убийство как средство борьбы — есть проявление того же духа деспотизма, уничтожение которого в России мы ставим своей задачей. Деспотизм личности и деспотизм партии одинаково предосудительны, и насилие имеет оправдание только тогда, когда оно направляется против насилия».

В настоящее время мы судим о террористической деятельности «Народной воли» используя критерий сегодняшнего дня. Если же мысленно перенестись в те уже далекие 80-е годы XIX века - в то яростное, жестокое, суровое время самодержавия, подавления всяческих свобод, то с этих позиций приходится признать, что многие мероприятия «Народной воли» на пути к свободе были в значительной мере вынужденными.

В настоящий постсоциалистический период истории в нашей стране к народовольцам относятся весьма настороженно. И даже охотно предоставляют страницы журнала и отдельного издания для печати, например, солдафонского романа «Цареубийцы (1-го марта 1881-го года)» бывшего царского генерала Краснова, сотрудничавшего в годы войны с гитлеровцами. Он представляет народовольцев как уголовников и подонков общества.

Лишь в послесловии к отрывку из повести Ю.В.Трифонова «Нетерпение», где говорится о смерти Александра II («Досье», приложение к «Литературной газете», 1993, № 8) на стр. 19 напечатано:

«Трифонов верно нащупал характеры героев «Народной воли» - их бескорыстное стремление к изменению сковывающих народ форм государственной жизни... Уроки бескорыстия и самопожертвования при всем осуждении насильственных методов борьбы мы не вправе забывать. Это безнравственно».

После раскола «Земли и воли» лаборатория-мастерская взрывчатки в Басковом переулке осталась за «Народной волей» и все время находилась в ведении Н.И.Кибальчича. Здесь он ставил свои бесконечные опыты, занимался изобретением разнообразных бомб, здесь же приготовлена была взрывчатка и запалы для ряда террористических актов.

Кибальчичу удалось в конце 1878 года установить близкую связь с народовольцем обер-фейерверкером Охтенского порохового завода А.А.Филипповым.

Завод был хорошо оборудован машинами, приборами и вдобавок имелась отличная лаборатория, куда Филиппов имел доступ. Обширная библиотека давала возможность ознакомиться с современными печатными изданиями в области пиротехники. Некоторые книги представляли собой рукописные копии или переводы новейшей специальной литературы, изданной в Англии, Германии, Франции, Швеции, которые поступали очевидно по секретным каналам.

Филиппов жил в поселке Пороховые около завода. Сюда приходил Кибальчич и получал от Филиппова необходимую литературу и иногда и образцы взрывчатых веществ.

Состав динамита впервые, в 1854-1864 годах был разработан русским военным инженером В.Ф.Петрушевским совместно с известным химиком Н.Н.Зининым. Охтенский завод изготовлял различные порохи, но динамита не изготовлял. Его вырабатывали в России в Николаеве и за границей на заводах Альфреда Нобеля. На Охтенском заводе были только образцы нобелевского динамита. Филиппов по просьбе Кибальчича сделал лабораторный анализ этого динамита и поделился результатами с Кибальчичем. Оказалось, что нобелевский динамит содержал только 25% нитроглицерина и его взрывное действие было слабым.

Кибальчич стал экспериментировать с динамитом собственного изготовления и ему удалось повысить безопасное (для транспортирования) содержание в нем нитроглицерина почти до 70%. Таким образом, динамит Кибальчича оказался сильнее динамита заводов Нобеля.

Исследования Кибальчич заканчивал опытными взрывами. Для этого выбирались безлюдные места далеко от Петербурга.

С. М.Степняк-Кравчинский об этих экспериментах записал в свою записную книжку: «Ширяев, Баранников, Кибальчич ездили в Финляндию производить опыты. Оказались хорошие. Разнесло скалу. Ездили за город часто».

Вера Николаевна Фигнер так отзывается о работе Н.И.Кибальчича: «Комитет... нашел в лице Кибальчича человека, который еще со времени выхода из тюрьмы в начале 1878 года обдумывал вопрос о приготовлении динамита домашним способом, а затем не только теоретически изучал свойства и приготовление его, но сделал лабораторные опыты в этом направлении. Действенность была характерным признаком этих новаторов и, как только подготовка Кибальчича закончилась, они воспользовались персоналом кружка «Свобода или смерть» и устроили мастерскую для приготовления нитроглицерина, а затем и динамита для будущих целей».

Послеглавие

Квятковский Александр Александрович (1852-1880), член Исполнительного комитета «Народной воли». В 1880 году приговорен к смертной казни. Повешен 4 ноября 1880 года в Петропавловской крепости.

Кравчинский (Степняк) Сергей Михайлович (1851-1895), революционный народник, писатель. Принимал участие в восстаниях балканских народов против турецкого владычества В 1875 году сражается в Италии в войсках Гарибальди. В 1877 году примкнул к «Земле и воле». Вторично эмигрировал за границу. Жил в Лондоне. Написал ряд исторических повестей и очерков. В декабре 1895 года погиб на железнодорожных путях.

Осинский Валериан Андреевич (1852-1879), один из организаторов «Земли и воли». Арестован в Киеве 25 января 1879 года. Приговорен к смертной казни. Повешен 14 мая 1879 года.

Ошанина (Полонская) Мария Николаевна, урожденная Оловенникова (1853-1898), член Исполнительного комитета «Народной воли». С января 1880 года работала в Москве. Летом 1882 года эмигрировала за границу. Была в Париже представителем «Народной воли».

Попов Михаил Родионович (1851-1909), землеволец и чернопеределец. В 1880 году приговорен к бессрочным каторжным работам. Освобожден по амнистий в 1905 году.

Филиппов Александр Андреевич (1857-?), народоволец. В 1882 году приговорен к 5 годам каторжных работ. Умер после 1934 года в СССР.

Глава VIII

ПЕРВЫЕ МИНЫ

Кроме работ по производству взрывчатки, запалов и бомб, Н.И.Кибальчич занимался и непосредственной работой по организации покушений на жизнь царя.

На Липецком съезде «политиков» «Земли и воли» была выбрана Распорядительная комиссия. Предполагалось, что она будет заниматься текущими организационными вопросами, главным образом, связанными с пропагандистской работой (организация типографии, распространение литературы).

Распорядительная комиссия вначале состояла из Л. А. Тихомирова, А.Д.Михайлова и М.Ф.Фроленко. Так как Тихомиров являлся еще и редактором партийного органа «Народная воля», то вскоре его от работы в Распорядительной комиссии освободили и заменили А.А.Квятковским.

К этому времени характер работы Распорядительной комиссии изменился. 26 августа 1879 года в Петербурге, в Лесном, Исполнительный комитет «Народной воли» утвердил приговор, вынесенный на съезде в Липецке царю Александру II за белый террор, массовые казни революционеров. Распорядительная комиссия стала теперь координационным центром по организации приговора.

Покушения на жизнь царя — места покушений, их выполнение, производство взрывчатых веществ и запалов, их распределение, транспортировка динамита, обучение исполнителей технике минирования, изыскание источников финансирования и повседневная строгая конспирация, вот вопросы, которыми в основном стала заниматься комиссия.

Состав Распорядительной комиссии в лице Квятковского, Фроленко и Михайлова, как нельзя лучше этому соответствовал. Это были опытные революционеры.

На совещании в Лесном 26 августа 1879 года был не только вынесен приговор Александру II, но и намечены пути его осуществления. Старую динамитную мастерскую в Басковом переулке 5 июля 1879 года ликвидировали. Теперь взрывчатку изготовляли в Троицком переулке в доме № 27/1 в квартире № 25, где хозяевами были С.Г.Ширяев и А.В.Якимова. Квартира находилась на шестом этаже дворового флигеля и состояла из трех комнат. Окна находились против ворот дома. Под руководством Н.И.Кибальчича динамит изготовляли С. Г. Ширяев и Л.Н. Гартман.

С 27 июля до 15 сентября 1879 года действовала динамитная мастерская Кибальчича на Невском проспекте в доме № 124/5 (теперь № 122/5) угол 1-й Рождественской улицы (ныне 1-й Советской) в квартире № 15 (теперь № 10). Здесь жили Г. П. Исаев и А.В. Якимова, работали Л.Н. Гартман и С.Г.Ширяев. Квартира была удобна в конспиративном отношении. Вдоль трех комнат, обращенных на 1-ю Рождественскую улицу, от входной двери имелся коридор, заканчивающийся кухней. Находилась квартира на пятом этаже, а все окружавшие здания тогда были ниже и заглянуть в комнаты через окна было невозможно.

Двор дома был непроходной. Ворота (обычно закрытые) находились на 1-й Рождественской улице. Через парадный подъезд со стороны Невского проспекта можно было пройти во двор и подняться в квартиру. С 15 сентября по 25 ноября 1879 года в этой квартире жили народовольцы Николай Александрович Морозов и Ольга Спиридоновна Любатович. К середине сентября 1879 года в динамитных мастерских уже было изготовлено около 6 пудов (96 килограммов) динамита, который был затем задействован в покушениях на юге России.

Имея немного денег и запас взрывчатки, народовольцы осенью 1879 года вплотную подошли к подготовке покушений на царя одновременно в нескольких местах. Готовили необходимые документы для участников. Планы покушений вначале состояли в том, чтобы подорвать поезд, на котором царь будет возвращаться в Петербург.

Александр II в это время находился в Ливадии. Он мог вернуться в Петербург через Москву по двум направлениям: морем до Одессы, а оттуда по Юго-Западной и Московско-Киевско-Воронежской железным дорогам до Москвы или от Ялты лошадьми до Симферополя, а дальше до Москвы через Харьков по Лозово-Севастопольской и Московско-Курской. Для организации покушений были направлены: в Одессу - Н.И.Кибальчич, В.Н.Фигнер; в Харьков— А.И.Баранников, А.К.Пресняков, М.Ф.Фроленко, Г.Д.Гольденберг, А.И.Желябов, Н.Н.Колодкевич, А.В.Якимова и Т.И.Лебедева; в Москву — Л.Н.Гартман, С.Л.Перовская, С.Г.Ширяев, А.Д.Михайлов, Н.А.Морозов, А.Б.Арончик, Г.П.Исаев, Г.Ф.Чернявская.

Баранников и Пресняков привезли в Харьков около трех пудов (48 килограммов) динамита и электропровод. На совещаниях в Харькове обсуждались способы осуществления покушений на железных дорогах, были сделаны подготовительные работы по уточнению расписания поездов, приобретению инструментов, расстановке сил.

Было решено Желябову, Якимовой и Преснякову организовать покушение на Лозово-Севастопольской железной дороге, Колодкевичу, Фроленко и Лебедевой усилить одесскую группу Кибальчича и Фигнер; Гольденбергу и Баранникову было предложено поехать на усиление московской группы. Планы были доложены в Петербург Исполнительному комитету «Народной воли», который дал свое согласие, выделил средства и дополнительных участников.

•

Наиболее вероятным народовольцы считали проезд царя через Одессу. В этом направлении Александр II избегал утомительного переезда лошадьми от Ялты до Симферополя по пересеченной горной дороге. От Ялты же до Одессы он мог проехать в комфортабельной и быстроходной царской яхте. Доля революционеров Одесса также была удобным пунктом. В большом городе легче подготовить и выполнить намеченное предприятие.

Для организации намеченного покушения по распоряжению Исполнительного комитета «Народной воли» Н.И.Кибальчич прибыл в Одессу в конце августа 1879 года и поселился в районе Молдаванки, населенной ремесленниками и торговцами.

Несколько позже вначале сентября сюда приехала В. Н.Фигнер. Она была молода, энергична, жизнерадостна, очаровательной внешности, очень общительна. Легко заводила знакомства, успешно агитировала. В выполнении порученных заданий была настойчива и тверда. Фигнер и Кибальчич взаимно дополняли друг друга, и их содружество обещало успех в работе.

Фигнер привезла для намеченного предприятия 18 килограммов динамита. Кибальчич встретил Фигнер требованием немедленного устройства квартиры, необходимой для осуществления покушения. В сентябре 1879 года в Одессе по улице Екатерининской в доме № 66 наняли квартиру № 22 коллежский регистратор Максим Петрович Иваницкий с женой Елизаветой и был прописан по аттестату Херсонско-Бессарабского губернского управления государственными имуществами от 24 марта 1876 года за № 5729. Это были Н.И.Кибальчич и В.Н.Фигнер. Вскоре приехали Колодкевич и Фроленко, а позднее Лебедева.

Н.Н. Колодкевич поселился на Ямской улице в доме № 18 под именем Михаила Федоровича Сидоренко.

На стене дома № 66 по улице Екатерининской в Одессе теперь установлена мемориальная доска с надписью:

«В этом доме в 1880 г. жили русские революционеры, народовольцы Вера Николаевна Фигнер и Николай Иванович Кибальчич».

Год проживания в этом доме указан с ошибкой. После выступления автора этих строк в печати (Одесская газета «Знамя коммунизма», 1985, 12 окт.) надо полагать вместо 1880 года на доске появится 1879 год.

Квартира «Иваницких» на Екатерининской улице была местом общих встреч. В ней происходили все совещания, хранился динамит, сушился пироксилин, приготовлялись запалы, совершались пробы индукционных аппаратов. Здесь же составлялся план организации покушения.

Сначала проектировалось положить динамит под рельсы непосредственно под Одессой, а провода протянуть в поле. Потом этот план был отвергнут вследствие трудностей и опасностей.

Было решено определить на должность железнодорожного сторожа-обходчика М.Ф.Фроленко и из его сторожевой будки провести провода к динамиту под рельсами. Выбор пал на Фроленко потому, что он и внешним видом и повадками и манерой разговора походил на простолюдина. Кроме того, Фроленко отличался хладнокровием, выдержкой, спокойствием и находчивостью.

Устройство Фроленко сторожем на железную дорогу взяла на себя В.Н.Фигнер. Она написала паспорт на имя курского мещанина Семена Александрова. Завязав знакомство с железнодорожным начальством, она сумела выхлопотать для «своего больного дворника Александрова» место на железной дороге.

«Семен Александров» 18 октября 1879 года был зачислен на должность сторожа на 14-ю версту железной дороги близ станции Гниляково для охраны материалов, сложенных там для строительства Одесского вокзала, и поселился в сторожевой железнодорожной будке на 12-й версте. Под видом его жены там стала проживать и Т.И.Лебедева. Они вместе стали готовить подкоп под железнодорожные пути.

Кроме подготовки покушения, Николай Кибальчич занимался организацией в Одессе группы народовольцев. Ему удалось привлечь к революционной деятельности несколько одесских студентов и молодых рабочих. Среди них был молодой студент Василий Иванович Сухомлин. На политический рост его - будущего крупного деятеля «Народной воли» Кибальчич оказал большое влияние. Стремясь к революционной деятельности и не веря в возможность что-либо сделать для революции в России, Сухомлин решил уехать в Женеву для изучения истории Интернационала. Кибальчич решительно восстал против этого. Он говорил: — Эмигранты ничему путному тебя не научат. Эмигрантская атмосфера действует растлевающе на революционеров, приучая их к праздности, и расслабляет их волю.

— Но ведь уехал же Кравчинский, Засулич и другие и не оторвались от революционных дел,— возразил Сухомлин.

— Они были вынуждены уехать. Это другое дело. Поезжай лучше в Петербург. Там жизнь бьет ключом. Там вскоре ожидаются грандиозные события и нужны, очень нужны, люди-революционеры, на которых можно положиться.

Сухомлин не послушался Кибальчича и уехал на два года за границу. Вернувшись летом 1881 года, Сухомлин очень сожалел, что не прислушался к совету Кибальчича. Он понимал, что Кибальчич был прав.

В Одессе Николай Кибальчич часто встречался со своим товарищем по Лукьяновской тюрьме Львом Дейчем. Вместе они обсуждали и спорили о программе газеты, которую Кибальчич собирался выпускать в Одессе. В основном программа этой газеты совпадала с программой «Народной воли», но в ней отводилось некоторое место своеобразному федерализму.

Кибальчич считал, что при обсуждении главнейших вопросов работы партии необходимо советоваться с местными провинциальными элементами. Дейч с этим не соглашался и называл это «провинцианализмом». Кибальчич отстаивал зародыш того, что сейчас называется «демократическим централизмом».

Жаркие споры вызывали некоторые программные вопросы, выдвигаемые «Народной волей» и «Черным переделом». Кибальчич имел свои взгляды по некоторым из этих вопросов. В дальнейшем Кибальчич эти взгляды изложил в своей статье «Политическая революция и экономический вопрос».

Деятельность же Кибальчича на юге стала известной правительству. Но Кибальчич находился на нелегальном положении - он был под чужой фамилией и его не могли поймать. Сведения о деятельности Кибальчича сообщил жандармерии предатель Курицин.

В одесской тюрьме содержался бывший студент Харьковского ветеринарного института Ф. Е. Курицин. В середине семидесятых годов Курицин был активным и довольно известным революционером. Он знал лично многих революционеров, а еще больше знал понаслышке. Курицину товарищи доверяли И на него надеялись.

Арестовали Курицина 1 апреля 1877 года по делу о покушении на известного предателя Н.Е.Гориновича. Курицин обвинялся как участник этого покушения. Его должны были судить. Ему грозило строгое наказание. Но он и суда и наказания избежал, сделавшись злостным предателем и провокатором, выдавая и оговаривая всех, кого знал. Он старался как можно подробнее осветить жандармерии положение революционных организаций и их участников.

По предательству Курицина были повешены В. Малинка, И.Дробязгин. Он принимал деятельное участие в деле революционера помещика Д.Лизогуба, сообщив полиции подробности его намерений продать свои имения и отдать деньги на революцию.

Революционеры верили Курицину. Жандармерия зачастую подсаживала Курицина в камеры революционеров. Тоскуя по воле и видя в Курицине товарища по несчастью - родного, близкого человека, революционеры делились с ним своими тайнами. А Курицин немедленно сообщал все жандармерии. О его предательстве узнали только через двадцать лет. В 1908 году Курицин служил в Ташкенте губернским ветеринарным инспектором. Здесь его настигло наказание за предательство. Он был убит эсером Гринбергом.

Со слов Курицина одесский генерал-губернатор Тотлебен докладывал 27 ноября 1879 года в III отделение:

«... Украинская партия имеет значительное влияние на социальное движение в России. Она, как всякая партия относится враждебно к правительству, составляет удобную почву для революционного брожения, а, главное, можно сказать, что больше всякой другой партии доставляет адептов социального учения, что видно из того, что социализм резко проявился в Киеве и что самые яркие фанатики — социалисты, как, например, Стефанович, Бохановский, Мокриевич, Ковальский, Лизогуб, Кравцов, Волховский, Кибальчич, Малинка, Брешковская и много других сперва принадлежали к партии украинофилов и уже потом сделались социалистами».

В этом сообщении Тотлебен верно подметил, что украинская молодежь давала много социалистов, но причин этого он не раскрыл.

Украинский народ, переживая тяготы общероссийского гнета и произвола самодержавия, подвергался еще добавочному гнету великодержавного шовинизма. Украинский язык государством не признавался, школ с преподаванием на украинском языке не существовало, преподавание родного украинского языка в школах запрещалось. Украинская культура была в загоне, не было постоянного украинского театра.

Стихи великого украинского поэта Шевченко считались крамолой, передавались в среде украинского народа, как нелегальная литература, и преследовались полицией и жандармерией.

Увеличенный гнет вызывал усиленную тягу к социализму.

Кибальчич родился на Украине, Здесь он провел детские и юношеские годы. В раннем детстве, еще живя у Максима, он видел исполосованные спины украинских крестьян. Он видел их бесправие и нищету. На его глазах прошла реформа 1861 года, увеличившая нищету крестьянства, он слышал бесконечные жалобы Максиму Иваницкому на несправедливость и произвол, и это не могло не оставить след на его детской душе.

Кибальчич любил украинские песни, любил природу Украины, но он понимал и всей своей деятельностью подтвердил, что уничтожить тяготы жизни народа можно только изменением системы государственного управления всей России. Он чужд был сепаратизму и утверждение немецкого историка профессора Базельского университета Альфонса Туна, что «Кибальчич до конца жизни сохранил украинские и федералистические стремления», неверно. Кибальчич боролся за освобождение от гнета самодержавия всех народов России, в том числе и украинского.

К покушению в Одессе все было подготовлено. Кибальчич приготовил мину и запалы к ней. Запалы были многократно проверены. Действовали они точно и безотказно. Мину с запалами и проводами заблаговременно доставили в железнодорожную будку Фроленко. Много было труда, хлопот, тревог и риска, но все было преодолено и все к покушению приготовлено. Было точно намечено место закладки мины и проходки проводов.

Однако в полотно железной дороги мину не заложили. Ожидали сообщения, каким путем поедет царь. Если морским, через Одессу, то заложить мину в полотно недолго.

Живя в Ливадии, царь совершал прогулки по морю на своей яхте. Во время одной из таких прогулок поднялась буря, и яхта наскочила на мель. Это напугало Александра II... Когда пришло время возвращаться в Петербург, царь, вспомнив тревоги предыдущей поездки на яхте, отказался ехать морем в Одессу и избрал путешествие лошадьми до станции железной дороги — Симферополь, а дальше поездом в Петербург.

В последних числах сентября 1879 года Желябов выехал на разведку по железной дороге в Крым. Железная дорога из Харькова на юг идет до станции Лозовой. Дальше дорога разветвляется на Ростов и на Симферополь. Желябов выходил почти на каждой станции, а на перегонах находился у окна, осматривал местность. Ровная местность в Крыму перед Симферополем, по мнению Желябова, была неудобна для покушения. Возвращаясь в Харьков, Желябов решил остановить свой выбор на станции Александровск. Здесь рельеф местности изобиловал глубокими оврагами, а полиции и жандармерии поменьше.

А.И.Желябов приехал в Александровск 1 октября 1879 года из Харькова с фальшивым паспортом на имя Тимофея Черемисова. В намерение А.И.Желябова входило снять участок земли вблизи Лозово-Севастопольской железной дороги, якобы для устройства кожевенного, либо мыловаренного завода, или макаронной фабрики.

Разговорившись с извозчиком Николаем Афанасьевичем Сагайдаком, он узнал, что городишко бедный, промышленности почти никакой нет, и что кожевенный завод будет вполне уместен. Объездив с извозчиком город и его окрестности, он наметил наиболее удобный для покушения участок вблизи железной дороги. Остановился он на квартире Сагайдака в доме № 40 по Соборной улице.

На следующий день после приезда А.И.Желябов подал в городскую управу заявление:

«В Александровскую городскую управу ярославского мещанина Тимофея Егорова Черемисова

ПРОШЕНИЕ

Желая устроить в Александровске кожевенный завод (сыромятного, дубильного и иного кожевенного производства), честь имею просить городскую управу: 1) дозволить мне устройства вышеозначенного завода и 2) отвести для сего около крепости 1 200 кв. сажен — на условиях продажи при продолжительной аренде (10 лет).

Тимофей Черемисов.»

В отводе намеченного участка у крепости, находящейся в городе, Черемисову было отказано. Тогда он арендовал за 24 рубля в год другой участок на четвертой версте от города Александровска по пути к станции Лозовой. Желябов и не собирался арендовать участок земли для постройки завода у крепости, вдали от железной дороги. Он применил здесь хитрость: если бы он сразу стал просить участок земли у железной дороги, это могло бы вызвать подозрение. Поэтому он сначала стал просить участок в городе, у крепости. Когда ему в этом участке отказали и предложили взять участок у железной дороги, он с видом сожаления «согласился» принять этот участок. По предложению Г.Д.Гольденберга для выполнения покушения на Лозово-Севастопольской железной дороге был привлечен рабочий Иван Окладский, а А.К.Пресняков также рекомендовал рабочего Якова Тихонова, которого знал по Ростову. Окладский и Тихонов не были известны Исполнительному комитету, но Желябов доложил в Петербург, что это люди надежные. Согласие на их участие было получено.

Прожив несколько дней у Сагайдака и оформив документы на право аренды, Желябов съездил в Харьков и вместе с Тихоновым 7 октября 1879 года приехал в Александровск. Он (вместе с Тихоновым в качестве «слуги») поселился на Александровской улице угол Днепровской у местного купца Т. Р. Бовенко, — сняв две комнаты с кухней.

Через несколько дней к Желябову-Черемисову приехала веселая улыбающаяся хлопотунья «жена» А.В.Якимова по паспорту Мария Черемисова.

Окладский приехал через две недели и поселился отдельно. Пресняков был откомандирован в Симферополь для наблюдения за предстоящим выездом царя и жил там по паспорту Александра Масленникова.

Поселившись у купца Бовенко, Желябов занимался получением разных бумаг и планов на участок земли, ездил с землемерами измерять этот участок, а Якимова хозяйничала.

Желябов купил у Бовенко повозку, у барышника пару коней. Он постоянно говорил с Тимофеем Бовенко о предполагаемом устройстве кожевенного завода и высказал намерение до устройства завода открыть в его доме шорню.

Желябов так мастерски разыгрывал роль купца-предпринимателя, приехавшего из дальних краев, «ставить промышленное заведение», что серьезность его намерений не вызывала ни у кого из горожан ни малейшего подозрения за все время его жизни в Александровске.

В новом широкополом кафтане, в черном жилете, со сверкающей часовой цепочкой на левой стороне груди, Желябов походил на настоящего купца-промышленника, у которого интересы «дела» поглощали все его время. То он мчался на паре коней к городскому голове Я.Н. Демогани, к землемеру, в городской банк, то «на площадку» будущего своего завода. Везде нужно поспеть, время не ждет... Свой говор он изменил до неузнаваемости: разговаривал с ударением на «о», как настоящий ярославец или владимирец. Вместе с тем он очень быстро познакомился со многими из местных жителей, был, как всегда, разговорчив, общителен.

— Хоть бы отдохнули трохи,- говорил ему хозяин квартиры Тимофей Бовенко,— а то все работа да работа. Даже вечерами копают ваши хлопцы.

— До морозов надо фундаменты основать, а уж остальное по весне.— отвечал Желябов.

На выбранной площадке, находившейся вблизи железной дороги находился глубокий овраг. Через этот овраг по насыпи, имеющей около 24 метров по отвесу проходило железнодорожное полотно. Параллельно железнодорожному пути, в 276 метрах от него, с другой стороны оврага проходила проселочная грунтовая дорога (ныне Круговая улица), из города Александровска в деревню Софиевку. При взрыве царский поезд полетел бы под откос с большой высоты и, если бы не пострадал при взрыве,то должен был пострадать при падении.

В насыпи было намечено просверлить два отверстия для мин на расстоянии 34 сажень (72 метра) друг от друга. Это расстояние было выбрано по расчету, сделанному Н.И.Кибальчичем, чтобы охватить весь поезд. Выбрав место для мин, приступили к укладке в земле проводов.

По совету Кибальчича для запалов динамита была выбрана батарейная однопроводная схема. Вторым проводом являлась земля с надежным заземлением. В качестве такового были выбран цинковые листы, зарытые в землю.

Провода были проложены от грунтовой дороги до обрыва, далее спускались в овраг, проходили по оврагу, и, подымаясь по насыпи, подходили к шпалам, между которыми должны быть заложены мины. От них проводка шла к ближайшему цинковому листу, который находился в овраге в 25 метрах от железной дороги; от грунтовой дороги провод шел к другому цинковому листу, который находился на расстоянии 15 метров от этой дороги.

На грунтовой дороге предполагалось на повозке установить гальваническую батарею и индукционную катушку для преобразования тока низкого напряжения в высокое. Провода высокого напряжения индукционной катушки должны были соединяться с минами и заземлением.

В Харькове были заранее заготовлены бурав и две оболочки мин — медные цилиндры длиной 71 сантиметр, диаметром 13 сантиметров, наполненные в Александровске динамитом.

Укладка проводов заняла две ночи. Укладка цилиндров с динамитом в насыпь усложнилась. Перед самым началом работ на насыпи, пошли сильные дожди — ливни. С окрестных высот вода устремлялась в овраг и разным мусором засоряла водосливную трубу под насыпью. Вода, не имея выхода, наполняла овраг, разжижала грунт насыпи, создавала опасность ее размыва.

Каждую ночь железнодорожные рабочие, раза четыре-пять с фонарями, спускались по насыпи к водосливной трубе и осматривали ее. Желябову и его рабочим приходилось работать только в промежутках между осмотрами.

Самым опасным делом была переноска снаряженной мины со вставленными запалами. Проходила не одна ночь, а мину заложить не удавалось. То проходили поезда, то рабочие осматривали путь, то, наконец, приходила охрана. И снаряженную мину приходилось увозить в город на квартиру.

Желябов сам закладывал мины и прокладывал проволоку. Тихонов и Окладский охраняли его на некотором расстоянии. Желябов ночью почти ничего не видел. Он страдал гемералопией (куриной слепотой). Тихонов всегда водил Желябова на работу и обратно за руку.

Несколько ночей Желябов, Тихонов и Окладский потратили на закладку мин, а заложили только одну мину. Закладке второй мины мешали обходчики и дорожные рабочие. Каждые 20-30 минут они появлялись у того места, где намечена закладка второй мины.

Не раз грозило несчастье. Желябов начинал опускать мину в приготовленное для нее ложе, как появлялся сторож. Желябов выхватывал мину и вместе с ней ложился в грязь, в воду. Он весь промокал до костей, коченел от холода, работал целые ночи напролет, а заложить вторую мину не удавалось.

Бессонные ночи, нервная работа, перемерзание, неудачи с закладкой второй мины вконец измучили Желябова. А тут еще Якимова не дает покоя. Все твердит:

- Не нравится мне твой Окладский, не верю я ему!

- А какие у тебя доказательства?

- Никаких! Просто интуиция.

Опять ночи напролет в работе под осенним холодным дождем и опять безрезультатно. Опять нервное напряжение, темнота ночей, беспрерывный дождь, грязь и галлюцинации... Стало казаться, что за ними следят... окружают, чтобы поймать на месте преступления. Прекращали работу... ползли по земле... оказывалось, что врагов нет. Просто стоит столб с подпоркой.

В одну из таких ночей Окладский увидел массивную фигуру, медленно надвигающуюся на него. Он выхватил револьвер, прицелился и за какую-то долю секунды до выстрела его тихо окликнул Желябов. Выстрела не последовало. Оказалось - Желябов потерял Тихонова. Подвела «куриная слепота». Он заблудился и медленно двигался от насыпи.

Ночи проходят, а вторая мина еще не заложена. Для нее и динамита не хватило. Наполовину она заполнена динамитом, наполовину песком. Только накануне проезда царя удалось заложить вторую мину.

Пресняков сообщил: царь едет поездом из Симферополя. Следовательно, покушение под Одессой готовить не нужно. Нужно одесским динамитом подкрепить Москву, там динамита не хватает. Все производители динамита - Кибальчич, Исаев, Ширяев - находились на «рабочих точках». В Петербурге динамита нет. Гольденберга послали в Одессу за динамитом для Москвы.

О подготовке на станции Симферополь царского поезда стало известно в Одессе в начале ноября. Оставив все подготовленным для покушения, Кибальчич отправился в Александровск к Желябову. При невозможности покушения под Одессой покушение под Александровском приобретало особо важное значение. Кибальчич это понимал. Он хотел обеспечить максимальный успех покушению под Александровском. Он вез Желябову индукционную катушку, немного динамита и хотел оказать ему помощь в технической подготовке взрыва.

По дороге в Александровск 11 ноября 1879 года Кибальчич встретил на станции Елизаветград Гольденберга. Они были хорошо знакомы друг с другом еще по кружку «Свобода или смерть».

После первых слов приветствия Кибальчич отвел Гольденберга в укромный уголок вокзала и сказал:

— Везу в Александровск индукционную катушку.

- Разве у Желябова нет катушки?

— Есть, но она, кажется, в неудовлетворительном состоянии.

— А я еду за динамитом в Одессу. — сказал Гольденберг.

- Да, но в Одессе его могут тебе не дать. Надо дать телеграмму Колодкевичу, чтобы выдал.

Следующая